Я неосторожно подалась вперёд, только чудом не соскользнув с кожаного дивана.

Богдана тем временем встала со своего места и подошла ко мне.

- Для этого тебе нужно внести исправления. – Она бросила пухлый черновик сбоку от меня. – Они отмечены красным.

Взяв рукопись, я пролистала её, пробежав глазами по строчкам. И почувствовала, как постепенно теряю дар речи, а вместе с ним и челюсть.

Мой роман представлял собой одно сплошное исправление, которое в корне изменило не только финал произведения, его общий смысл и основную сюжетную линию. Даже образы главных героев подверглись нещадной редактуре.

- На всё даю тебе ещё неделю. Не справишься – распрощаемся.

Богдана вернулась за свой стол, нацепила на нос очки и принялась что-то разглядывать на экране ноутбука, всем видом демонстрируя, что уже напрочь забыла о моём существовании.

Поднявшись с дивана на подрагивающих ногах, я машинально запихнула в сумку листы, исчёрканные красными чернилами.

В горле першило от подступавших к глазам слёз, которые я тщетно силилась загнать обратно.

- Я пойду... исправлять, – пробубнила и, не дожидаясь ответа, выбежала за дверь, понимая: сейчас разрыдаюсь, как ребёнок.

К чёртовой матери затоплю здесь всё своими слезами.

Я пронеслась по коридору, кажется, кого-то чуть не сбив с ног, затем по лестнице и выскочила на улицу.

Было уже темно, к тому же начался дождь.

- Дыши глубже, Григорьева, – строго велела сама себе.

Я не плакса и не люблю жаловаться, но в этот раз было по-настоящему обидно.

До чёртиков!

И таки да – я разревелась.

Как села в машину, совершенно не помнила.

За время, потраченное на дорогу от издательства, я успела вдоль и поперёк откостерить Тырникову настолько нелестными эпитетами, что иногда сама обалдевала от собственного обширного словарного запаса.

Пришла в себя только на стоянке, находившейся в одном квартале от моего дома. Поскольку автомобиль взят в кредит – пока не погашенный – не рисковала держать средство передвижения во дворе и оставляла его на ночь на платной парковке.

Когда уже на своих двоих, шлёпая по лужам, сворачивала с хорошо освещённой улицы в арку, за которой начинался тёмный безлюдный переулок, желание плакать сменилось тайной надеждой. Вот бы столкнуться с каким-нибудь несчастным грабителем и хорошенько, от души на нём отыграться за мои разбитые авторские мечты.

Я покрепче сжала в кулаке ручку сумки и, продолжая «накручивать» себя после неудачи с Богданой в издательстве, смело шагнула в темень.

- Отдай кольцо! – Как-то уж больно по-киношному неожиданно прорычал грубый мужской голос где-то совсем рядом с ухом.

Я даже присела слегка, но, как ни странно, не от страха.

Может, в другое время и при других обстоятельствах я поступила бы разумно и отдала грабителю красовавшееся на пальчике колечко из белого золота с тремя бриллиантиками. За него я когда-то выложила почти весь свой гонорар за первый проданный роман.

Однако благодаря Богдане Осиповне сегодня был не тот день.

- Ага, ща-аз! – озлобленно огрызнулась в ответ. – Я вообще-то пахала как лошадь, чтобы купить его.

В тусклом свете грязного уличного фонаря, увидела очертания мужской фигуры и тянущуюся ко мне руку.

С перекошенным от злости лицом, замахнулась и огрела наглеца дамской сумочкой, вложив в удар всю свою ненависть. Нет, не к этому несчастному. Я же его совсем не знала. К Богдане, конечно.

Горе-ворюга, видимо, не ожидавший сопротивления, покачнулся и, не удержавшись на ногах, шлёпнулся на пятую точку.

Судя по характерному звуку и разлетевшимся в разные стороны брызгам, приземлился он в здоровенную лужу.