— Твой Мишель точно из Франции? — уточняет он, обращаясь к Суворову. — Может он в Англии работал , они ж там овсянку обожают.

— Скорее на конюшне, там тоже овёс в почёте, — бормочу я с опаской открывая свой контейнер. Заказывая брускетты со сливочным сыром и слабосоленым лососем, я думала что обезопасила себя от сюрпризов. Но не тут-то было…Сливочный сыр почему-то зелёного цвета, а хлеб… эм, гречишный?

Суворов подозрительно смотрит на свою еду и молча пробует. Рисковый парень, этот столичный бизнесмен.

— Нравится? — ласково интересуюсь я. — Подумала, что раз уж лишила вас любимого борща, то хотя бы фуа гра со свекольным суфле вас порадует.

— Свекольное суфле? — на лице Аслана читается нескрываемое отвращение.

— Завидуешь? Там ещё свекольный пудинг на десерт и лавандовый наполеон, можешь выбрать.

— Пожалуй, поужинаю в отеле, — бросает он резко вставая из-за стола.

— В отеле?? Ты же сказал, что мест нигде нет!

— Так это сейчас нет, — поясняет он. — Я уже три недели здесь живу. А что, хочешь со мной? Номер не то чтобы просторный, но кровать кинг сайз, расположимся с комфортом.

На этом месте он подмигивает, а мы с Суворовым синхронно закатываем глаза.

— Портрет не забудь, — напоминает ему Суворов. — Мне нужна любая информация по этому типу.

— Ребята уже работают, шеф, — в подтверждение своих слов Верзила демонстрирует экран смартфона, на котором я узнаю портрет. Вчерашний.

— Что? Откуда у тебя это фото?

— Переслал себе из твоей галереи, — улыбается он. — Ну логично же, что если ты его запостила, то должна была до этого сфоткать.

— Но… зачем тогда ты так упорно настаивал чтобы я согласилась нарисовать новый?

— Я настаивал, чтобы ты приняла нашу помощь, — как ни в чем ни бывало заявляет Аслан, — это босс требовал портрет.

И если бы босс знал, что портрет уже у них, он бы ни за что не предложил мне безопасность… Вслух этого никто не произносит, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это правда.

Я жду, что сейчас Суворов выскажет своему “специалисту по особо важным делам” все, что думает о нем, а мне укажет на дверь, но он лишь с невозмутимым видом отправляет вилку с ярко-розовой субстанцией в рот и командует:

— Завтра к девяти жду отчет по аккаунту, с которого было сообщение и по этому портрету.

— Есть, босс, — салютует Аслан и направляется к выходу.

А я вдруг понимаю, что в доме мы с Суворовым остаемся одни. Где-то в этой жизни я свернула не туда, если джигит Аслан внушает мне больше доверия чем уважаемый бизнесмен Роман Дмитриевич.

После ужина я укладываю грязную посуду в посудомойку и раздумываю стоит ее включать сейчас ради пары тарелок или подождать, когда накопится больше? Не то чтобы я переживала, что бизнесмен отчитает меня за напрасную трату электричества, но подумать об экологии все же стоило.

— Вы еще долго будете возиться? — спрашивает он с раздражением. — Пойдемте, покажу вам вашу комнату. Без террасы, уж простите.

— Как-нибудь переживу, — бормочу я и покорно плетусь наверх и только на лестнице осознаю, что у меня нет сменной одежды. Эх, надо было в том ларьке купить не только шляпу, но и футболку с надписью “Сочи 2022”. От мысли о том, что мне придется спать голой в незнакомом доме, в доме СУВОРОВА, я замираю и он врезается в меня на полном ходу. От столкновения я теряю равновесие и лечу лицом вперед навстречу ступенькам, но в последний момент крепкие руки подхватывают меня за талию и прижимают к себе.

Не разжимая капкан своих рук, бизнесмен разворачивает меня и я совершаю роковую ошибку — смотрю в его глаза. Несколько лет назад я едва не устроила пожар в его ресторане, когда вот так же засмотрелась на голубую гладь его глаз. Исключительно как художник, разумеется. Сам виноват, с такими глазищами ему по закону должно быть прописано линзы носить и темные очки тоже. Голубые, с серебряными прожилками, словно дно бассейна в солнечный день. Хреновое сравнение, не спорю. Но что поделать, я художник, а не поэт.