Можно сказать, что ее мечта иметь собственную библиотеку, которая служила бы ей для «приобретения больших, глубоких и основательных познаний во многих, в очень многих науках» и которая, полагала Милица Васильевна в самом начале своего творческого пути, «…уж ни в коем случае не исполнится» [ «И мучилась, и работала невероятно», 2013. С. 76], осуществилась в полной мере.

Рассуждая о столь сильно желаемом книжном собрании, она коснулась даже эстетической стороны библиофильства. М.В. Нечкина рассказала о том, какие чувства вызывали у нее предполагаемые тома личной библиотеки. 31 октября 1915 г. на страницах дневника она призналась, что издания из общественных библиотек не могли доставить ей то счастье, что ей давали «собственные, красивые, толстые, красиво переплетенные книги» [Там же]. Осознавая нереальность своих библиофильских грез, М.В. Нечкина примирилась, казалось бы, с необходимостью пользоваться общими фондами. Нужные книги для работы, полагала она, можно взять из библиотеки, как и поступала, беря «некрасивые, тонкие, не переплетенные». М.В. Нечкина была согласна, что такое предубеждение «глупо», и одновременно признавалась, что внешний облик книги влиял даже на ее работу с ней: «Я так люблю красивую внешность в книгах, что, когда ее нет, мне неприятно, больно, тяжело читать» [Там же].

Собранными в своих библиотечных коллекциях книгами многие историки делились с другими исследователями, давая им возможность использовать их для научной работы. По свидетельству С.В. Бахрушина, С.Б. Веселовский одинаково охотно, с искренним удовольствием открывал свои коллекции и друзьям, и случайным знакомым, и молодежи. Сергей Владимирович с благодарностью вспоминал, как историк распахнул перед ним «все богатства своего собрания копий и богатейшей своей библиотеки» [Бахрушин, 1995. С. 151].

«Надо бы мне сегодня же побывать […] и у Степана Борисовича Веселовского», – писал в письме к жене А.Е. Пресняков, добавив, что, хотя и не воспользовался любезным предложением коллеги остановиться в принадлежавшем тому доме на Арбате, он попросит «у него позволения пользоваться для занятий его библиотекой, особенно “Полным собранием российских летописей”» [Александр Евгеньевич Пресняков, 2005. С. 785].

Таким образом, книги и личные книжные собрания являлись неотъемлемой частью профессионального быта российских историков прошлого века и важнейшей частью атмосферы их научного творчества и духовной жизни. Библиофильство было одной из традиций сообщества российских историков. Ей продолжают следовать и многие современные историки.

Вместе с тем информационный бум XXI в. вносит свои особенности во взаимоотношения российских историков с книгой. Создание собственных рабочих библиотек остается в научной повседневности ученых как продолжение традиции, но не только. Покупка научной литературы связана также с проблемой комплектации центральных библиотек: далеко не все книги появляются в них, существует проблема с поступлением книг из регионов и из-за рубежа.

Особую актуальность для исследовательской деятельности историков приобретает наличие электронных каталогов научных библиотек и электронных копий книг из их фондов. Они стирают временные и территориальные границы между книгой (научной информацией в широком смысле слова) и ученым. В определенном смысле современные технологии превращают фундаментальные книгохранилища в личные библиотеки историков, которые получают возможность работать с ними практически в формате собственных домашних собраний. Эта развивающаяся новая информационная среда создает благоприятные условия для творческой активности историков.