– Амина, всесторонне рассмотрев твою кандидатуру, я пришла к выводу, что лучшего управленца не найду. Исходя из вышеизложенного, я приняла решение, что именно ты возглавишь производство миндальной муки и изделий из неё.

Знахарка внимательно на меня посмотрела, потом медленно перевела взгляд на Прасковью.

– Думала, помимо татарского хорошо говорю по-русски, неплохо понимаю греческий, но из сказанного юной госпожой я мало что разобрала,  – осторожно, явно боясь обидеть меня, пожаловалась она целительнице.

А я, обхватив голову руками, застонала: помяни двадцать первый век – он и проявится. И не в прогрессе и бытовых удобствах, а в уродливых канцелярско-бездушных фразах и в отношении к людям как к составляющим механизма. Механизма по добыванию денег.

М-да… крепко во мне сидит та прежняя Роксана Петровна, от которой я мечтаю избавиться. В обычной жизни особо себя никак не выдавая, она тут же появляется, стоит заговорить о делах, деньгах и прибыли.  

– Амина, прости меня за дурацкую тарабарщину, с которой я начала разговор, – попыталась я исправить ситуацию. – Давай расскажу, что интересного увидела у вас в деревне и что с этим можно сделать, дабы люди стали жить лучше.

Знахарка, готовая слушать, согласно кивнула.

Ну вот! Могу же, когда захочу, – отметила я для себя и начала рассказ о ценности миндаля. 

4. Глава 4

– Мне кажется, что ты была излишне сурова с Аминой, – наконец заговорила Прасковья.

Поднявшись на плато, мы остановились передохнуть и полюбоваться морем, искрящимся под ослепительными солнечными лучами.

Спорить не хотелось. Несмотря на то, что я два дня отлёживалась в доме знахарки, тело до конца не восстановилось, и подъём дался мне с трудом. Но дольше оставаться в деревне мы посчитали невозможным. Вот-вот должны были хлынуть обещанные уважаемым Хайдаром дожди. Путешествовать же по раскисшей тропе или размытой дороге – не самая удачная идея.   

Уже сейчас небо разделилось на две части. Над морем светило яркое, тёплое, почти летнее солнце, а с гор тянуло промозглой сыростью, которую нёс туман и низкие тёмно-серые облака. Но пока о погоде можно не тревожиться, и сильной нужды торопиться нет. Духи обещали дождь только к вечеру.

– Она хорошая женщина, и мне кажется, ей можно доверять, – не отставала подруга.

Я вздохнула. В доме Амины я не могла вести откровенные разговоры, а на вилле Глафира мгновенно почувствует наше разногласие и пристанет с вопросами. Придётся объясняться здесь. Осмотрелась и, приметив высокий валун, способный защитить от ветра, дующего с гор, предложила Прасковье:

– Присядем? – хорошо, что мы в пальто и можно сесть прямо на землю. Устроились в затишке. Сверху солнышко греет, у ног Дружок развалился, только разговор недушевный будет. – Прости, подруга, но мне придётся напомнить, что в прошлой жизни я была старше тебя и опыта работы с людьми у меня больше, – начала я трудный разговор. – Амина мне понравилась очень. Иначе зачем бы я предложила ей возглавить весь проект. Но в процессе обсуждения всплыл один нюанс. Который и заставил меня взять с неё магическую клятву верности.

– Какой нюанс? – оторвалась от созерцания моря и непонимающе посмотрела на меня целительница.

– Скажи, если бы твоя доверенная лаборантка вдруг закрутила роман с магом, ведущим исследования в одном с тобою направлении, ты стала бы ей доверять?

– Нет конечно! – фыркнула подруга. – Не дура же я. Знаю, чем может это закончится. Бабы от любви глупеют до полной тупости. Попросит дурёху такой «возлюбленный» под любым благовидным предлогом вынести или скопировать журнал лабораторный, и та сделает всё, не думая о последствиях. А потом попробуй докажи, что это он у тебя украл идею, а не ты у него.