Больше всего Александр боялся, что про эту тоску узнает мама. Она расстроится. Для нее же нет ничего важнее сына, его дел, здоровья, душевного благополучия, и его сознательное одиночество она, в отличие от самого Гордеева, воспринимала как трагедию и очень переживала из-за отсутствия внуков, хотя и не позволяла себе ранить его чувства, высказывая свои пожелания, мечты и надежды.

Мама давно уже оставила всякую надежду с кем-нибудь его познакомить. В первое время, пока она еще работала, в доме то и дело появлялись какие-то молодые докторицы и медсестры, которых она приглашала с явным прицелом в будущие невестки. С парочкой из них Саша даже пару раз неплохо провел время, но через нарисованную им самим незримую черту не перешел.

После того как он ясно дал понять, что возможное вмешательство в свою личную жизнь считает неприемлемым, мама сдалась и больше в дом никого не приводила, признав право сына строить жизнь по своим собственным лекалам. Два года назад, когда пандемия пошла на спад, он настоял, чтобы мама все-таки вышла на пенсию.

В самый разгар коварной болезни она наотрез отказывалась покидать «поле боя», врачей и так не хватало. Сама она перенесла ковид два раза. В первый – довольно легко, а во второй – тяжело, с осложнениями в виде перикардита. И когда поправилась, приняла увольнение как неизбежное, полностью сосредоточившись на доме, хозяйстве и цветнике, который долгое время был ее мечтой и который она наконец разбила.

Мама теперь жила в полном согласии с собой. Ее спокойствие нарушил только Ренатин иск и призрачная возможность потерять дом, к которому она привыкла, а главное – сад и цветник, без которых теперь не мыслила своего существования. Расстраивать ее еще и своим внезапно взявшимся невесть откуда душевным смятением Александр не хотел.

Машинально выполняя рабочие дела, которых в связи с новым объектом на месте Красных казарм теперь оказалось так много, что они вполне могли погрести под собой Александра Гордеева вместе со всеми его душевными метаниями, он нет-нет, да и прислушивался к поселившейся внутри тупой боли, вызванной неудовлетворением от жизни. Странно, он так много сил положил на то, чтобы быть полностью довольным, что внутренняя тоска была, как минимум, нечестной.

Он пытался прогнать ее и не мог, и сердился на себя за то, что не может. В этом странном душевном состоянии его и застал звонок адвоката Евгении Волиной. Александр уже знал, что Рената умерла, но поначалу никак не связал внезапный звонок с этим обстоятельством.

Иск Ренаты его не страшил, потому что к потере дома он относился философски, тем более что не очень-то верил в такую возможность. Он обратился к лучшему в городе адвокату по недвижимости, чтобы успокоить маму. Теперь, когда Ренаты нет, дому, а значит, и маме, ничего не угрожало. Все остальное не имело никакого значения. До бывшей дедовой подруги и ее внезапной смерти ему не было никакого дела. Никакой вины по поводу того, что все сложилось так, как сложилось, Александр Гордеев не испытывал.

Он был уверен, что адвокат позвонила, чтобы выторговать разрешение не возвращать задаток. Он и не собирался ничего возвращать, потому что это были не те деньги, ради которых стоило напрягаться. Он так и сказал Евгении Волиной и не осознавая, почему она настаивает на том, что им надо встретиться. Ему совершенно не нужно с ней встречаться, у него имелась куча дел, которые следовало выполнить, а потом отчитаться Макарову. Гордеев собирался отказаться от встречи, сославшись на дела, и тут Волина сказала, что Ренату убили, а потому она может быть полезна Александру в качестве адвоката.