Муж и свекор зубами поскрипели, но вышло так, как хотела Женя. Правда, на дочь Александр Волин денег и так не жалел, потому что действительно ее любил, а Женя в ответ не препятствовала встречам Кристины с отцом. В конце концов, ребенок ни в чем не виноват, и у него должно быть два родителя.

Сама же она после развода сконцентрировалась на карьере, сдала квалификационный экзамен, получила адвокатское удостоверение и ушла из конторы Ветлицкого в самостоятельную жизнь, в которой неплохо состоялась и обустроилась.

В свои тридцать шесть лет Евгения Волина считалась известным адвокатом с обширной практикой и впечатляющими результатами. Специализировалась она в основном на делах, касающихся недвижимости, в том числе и наследственных. Сложных дел никогда не чуралась, считая, что именно на них и становишься профессионалом.

Если кейс технический, то и проиграть его невозможно, просто действуешь по алгоритму и все. Многие коллеги Волиной так и поступали, старательно обходя неоднозначные дела, на которых можно обжечься, а она с головой окуналась в такую работу, рвалась в бой, даже зная заранее, что может проиграть, и всегда хотя бы минимизировала ущерб для клиента, если уж выяснялось, что избежать его совсем невозможно.

Кристинке исполнилось четырнадцать. Выросла она девицей вполне самостоятельной и серьезной, хорошо знающей, что хочет от жизни. В этом году сама перевелась из государственной школы в частную, поскольку посчитала, что так будет легче подготовиться к ЕГЭ. Женя, подумав и съездив в школу, дала на это согласие. Годовой взнос они с Александром заплатили пополам. Он оказался ощутимым, но им обоим вполне по карману.

– Евгения Алексеевна, вы на обед поедете или заказать? – В кабинет заглянула помощница Мила, студентка третьего курса юридической академии, набирающаяся под началом Волиной ума-разума.

Женя взглянула на часы. До следующей назначенной встречи сорок минут. Съездить она точно никуда не успеет, а поесть надо.

– Закажи мне салат с хрустящими баклажанами и мини-хачапури, – попросила она. – Мила, кто к нам записан, напомни.

– Татьяна Михайловна и Александр Петрович Гордеевы, – помощница с готовностью открыла свой ежедневник. – У них какое-то наследственное дело.

– Понятно. – Женя вздохнула. В наследственных делах всегда присутствовали человеческая корысть, зависть и жадность. – Ладно, будем надеяться, что заказ доставят быстро и поесть я успею.

Она была почему-то уверена, что потенциальные клиенты Гордеевы – муж и жена. На деле Татьяна Михайловна Гордеева, дорого одетая миниатюрная женщина шестидесяти четырех лет, оказалась мамой Александра – высокого, почти под два метра, сорокалетнего амбала в пуховике. Мать и сын, ну надо же. Впрочем, в наследственных делах это частенько случается.

– Я слушаю вас, – доброжелательно сказала Женя, нацепив на лицо дежурную улыбку. – Вы собираетесь заявить свое право на спорное наследство?

– Нет, – покачала головой Гордеева, – мы бы хотели, чтобы вы представляли наши интересы в суде. Мы проходим по делу в качестве ответчиков, и нам очень многое кажется странным. Мягко говоря.

Так, значит, кто-то подал в суд иск, а эти двое отбиваются и хотят стать доверителями Евгении Волиной. Ладно, чуть понятнее.

– В чем суть иска?

– Мы живем в загородном доме, – начала рассказывать женщина. Александр Гордеев хранил молчание. Свой пуховик он так и не снял, хотя в кабинете у Жени было тепло. – Этот дом достался Саше по наследству. От деда.

– И кто-то опротестовывает завещание? – догадалась Женя. – Кто-то из наследников первой очереди.