– Вот тебе и намек…

Сьюзен взяла пучок какой-то волшебной с виду травы и покрутила его в руках.

– Кстати, на улице я встретила девушку, которая заявила, будто бы она – та самая зубная фея.

– Ты что-то путаешь. Той самой быть не может. Я лично знаю трех зубных фей, а их, наверное, больше.

– Но зубных фей не существует. Я имею в виду… Не знаю. Я думала, это детские сказки. Как и Песочный человек или, скажем, Санта Хрякус[8].

Как утверждают специалисты, легенда о Санта Хрякусе берет начало в истории о местном короле, который зимней ночью случайно (согласно его утверждениям) проходил мимо дома, где жили три молодые девицы, и услышал, как они рыдают, потому что у них совсем нет еды, чтобы отпраздновать середину зимы. Король пожалел их и швырнул в окно приличную связку колбас[9].

– Глядите-ка! – воскликнул ворон. – А наш тон немного изменился! И куда только подевалась твоя уверенность? Ты уже не говоришь: «Такого не может быть», а предпочитаешь: «Не знаю».

– Но всем же известно… То есть я хочу сказать, что существование старика с бородой, раздающего детям сосиски и требуху на День Всех Пустых, противоречит всякой логике.

– В логике я ничего не понимаю. Никогда ее не изучал, – заявил ворон. – По-моему, жить на черепе не совсем логично, однако я ведь на нем живу.

– И Песочного человека, который бродит повсюду и сыплет в глаза детям песок, чтобы они заснули, – его тоже не может быть, – продолжила Сьюзен, однако уже не столь уверенным голосом. – Сам подумай, таскать на спине мешок с песком – замучишься ведь.

– Возможно, возможно.

– Ну, мне пора, – сказала Сьюзен. – Ровно в полночь госпожа Ноно проверяет спальни.

– И сколько в школе спален? – поинтересовался ворон.

– Около тридцати.

– И ты веришь, что она проверяет все спальни ровно в полночь, но не веришь в Санта Хрякуса?

– Все равно мне пора, – покачала головой Сьюзен. – Гм. Спасибо тебе.

– Запри за собой дверь, а ключ брось в окно.

В комнате было тихо, только потрескивали угли в камине.

– Ох уж эти современные дети… – сказал череп немного погодя.

– Лично я считаю, что во всем виновато образование, – откликнулся ворон.

– О да, – согласился череп. – Избыток знаний очень опасен. Куда опасней, чем недостаток. Я, когда еще был живым, всем об этом говорил.

– И когда же такое было?

– Не помню. Кажется, я был тогда достаточно осведомленным человеком. Учителем или философом… или кем-то еще навроде. А сейчас лежу на столе, и на меня гадит птица.

– Очень аллегорично, – заметил ворон.

Сьюзен не знала, что такое сила веры, – об этом ей никто не рассказывал. И уж тем более никто не рассказывал ей о том, какие штуки способна вытворять сила веры в комбинации с высоким волшебным потенциалом и крайне низким индексом реальности, которые присущи Плоскому миру.

Вера создает пустое место. Которое обязательно должно быть заполнено.

И это вовсе не означает, что вера отвергает логику. Например, всем очевидно, что Песочный человек носит свой песок в маленьком мешочке.

На Плоском мире Песочному человеку не нужно заботиться о пополнении запасов песка.

Была почти полночь.

Сьюзен прокралась в конюшню. Нельзя же оставлять тайну нераскрытой!

В присутствии Бинки остальные постояльцы конюшни вели себя тихо. Большая белая лошадь светилась в темноте.

Сьюзен сняла с крюка седло, но по некоторому размышлению повесила его обратно. Какая разница – с седла тоже можно свалиться. И уздечка тут все равно что руль на камне.

Она открыла воротца, ведущие в денник. Обычно лошади не любят пятиться, ведь то, чего они не видят, для них просто не существует. Но Бинки сама вышла из денника, после чего приблизилась к большому чурбану, с которого девушки залезали на лошадиные спины, и выжидающе посмотрела на Сьюзен.