– Нет, только не это, – запротестовала девочка. – Уже почти полночь, а завтра у нас экзамен по географии.

Ворон удивленно открыл клюв.

– Ушам своим не верю, – сказал он.

– Ты действительно считаешь, что я послушаюсь какую-то костлявую крысу и говорящего ворона? Я немедленно возвращаюсь домой!

– Никуда ты не вернешься, – возразил ворон. – Да ни один человек, в котором бурлит хоть капелька крови, не откажется от такого. Ты же ничего не узнаешь, если сейчас уйдешь. Разве что получишь образование.

– У меня совсем нет времени! – воскликнула Сьюзен.

– А, время… – протянул ворон. – Что есть время? Не более чем привычка. И оно не имеет к тебе никакого отношения.

– Но как такое может…

– А вот это тебе и предстоит выяснить.

– ПИСК.

Ворон возбужденно запрыгал на месте.

– Можно я скажу? Можно? – закричал он и даже сумел наконец сфокусировать оба глаза на Сьюзен.

– Твой дедушка… – начал было он. – Он… самый… настоящий… взаправдашний… Сме…

– ПИСК!

– Когда-нибудь она все равно узнает, – возразил ворон.

– Смерд? Мой второй дед происходит не из благородного семейства? И вы подняли меня среди ночи только для того, чтобы сообщить это известие?!

– Я не говорил, что твой дедушка смерд, – возразил ворон. – Я хотел сказать, что он – С…

– ПИСК!

– Ну, хорошо, будь по-твоему!

Два странных существа ввязались в долгий спор друг с дружкой, а Сьюзен тем временем потихоньку отступала.

Потом она подобрала подол и бросилась прочь через двор и влажную от росы лужайку. Окно все еще было открыто. С трудом забравшись на карниз и ухватившись за подоконник, она подтянулась и нырнула в окно спальни. После чего Сьюзен легла на кровать и закрылась с головой одеялом…

Чуть позже она поняла, что, сбежав, поступила не совсем разумно. Но менять что-либо было уже поздно.

Ей снились лошади, кареты и часы без стрелок.

– Думаешь, мы перегнули палку?

– ПИСК? «С…» ПИСК?

– А ты как хотел? Чтобы я вот так, запросто взял и выложил ей, что ее дедушка – Смерть? Вот так просто? А где такт, где понимание ситуации? Людям нравится драма.

– ПИСК, – многозначительно заметил Смерть Крыс.

– У крыс все по-другому.

– ПИСК.

– Ладно, хватит на сегодня, – сказал ворон. – К твоему сведению, вороны не относятся к ночным животным. – Он почесал клюв лапой. – Кстати, ты занимаешься только крысами или мышами, хомяками, ласками и прочими мелкими тварями тоже?

– ПИСК.

– А полевками? Как насчет полевок?

– ПИСК.

– Обалдеть. Никогда бы не подумал. Значит, ты еще и Смерть Полевок? Поразительно, и как ты везде успеваешь?

– ПИСК.

– Понял, понял.

Есть люди дня, а есть создания ночи.

Тут нельзя забывать, что созданием ночи просто так не станешь; от того, что вы ночь-другую не поспите, крутизны и загадочности у вас не прибавится. Для перехода из одной категории в другую требуется нечто большее, нежели плотный грим и бледная кожа.

И наследственность в этом деле имеет далеко не последнее значение.

Ворон вырос в далеком Анк-Морпорке, на постоянно осыпающейся, увитой плющом Башне Искусства, нависшей над Незримым Университетом. Вороны от природы птицы очень разумные, а периодические утечки университетской магии, которая имеет тенденцию усиливать всякие аномальные черты, довершили дело.

Имени у ворона не было, животные обычно не обращают внимания на подобные условности.

Волшебник, который считал себя владельцем птицы, называл ворона Каркушей – не обладая чувством юмора, он, подобно большинству людей, обделенных этой чертой, искренне гордился наличием того, чего у него в действительности не было.

Ворон долетел до дома волшебника, ввалился в открытое окно и устроился на привычном месте, то есть на черепе.