– А вы не знаете, где сейчас они все?

– Кто?

– Ну, вот эти трое – Виктор Казаков и друзья его, Лена и Вася… вы же про них говорили?

– А тебе за чем? – Старушка подозрительно взглянула на Надежду.

– Да ни за чем, – Надежда пожала плечами. – Вы, наверное, все равно не знаете…

– Почему это не знаю? Я про старых жильцов все знаю! Витька как раз недавно помер, двух лет не прошло. Так и жил в этом доме. А Ваську… Ваську еще тогда убили, почти сразу после смерти Сигизмунда Кондратьевича. Зарезали в подъезде.

– Заре-езали? Ох, какие вы ужасы рассказываете! – Надежда Николаевна прижала руки к щекам и вроде бы даже вскочить со скамейки собралась.

– Да чего уж такого ужасного? Жизнь – она жизнь и есть, в ней всякое случается.

– Ну, режут не каждый день… А Лена? Что с ней случилось? Или вы не знаете?

– Лена?

– Ну, вы же говорили, хулиганили они втроем, с ними еще Ленка была, Морозова…

– О, Лена-то наша в люди выбилась! – старушка подняла глаза к небу. – В большие люди!

– Начальница, что ли?

– Бери выше! В кино она снимается, в самом телевизоре! Я недавно сериал смотрела – «Кривой против Припадочного», очень жизненное кино, смотрю – никак наша Лена мать героини играет. Правда, в этих… в титрах другая фамилия стояла, но мне Белла Романовна сказала, что это точно она, Лена наша, просто она замуж два раза выходила и каждый раз фамилию меняла…

– Что еще за Белла Романовна? – переспросила Надежда, у которой уже закружилась голова от старушкиной болтовни.

– Белла Романовна? Так ты ее разве не знаешь? Она на почте работает, которая на углу, и все про кино знает. Она мне и рассказала, как наша Ленка в кино и в телевизор пристроилась. Там снимали какой-то фильм, где в главной роли московская звезда знаменитая – эта, как ее… Сикстинская. Так вот, когда эту звезду со спины снимали, вместо нее другую женщину брали, чтобы той за лишние часы не платить. Им, звездам-то этим, за каждый час платят страшные деньги, представь! А у нашей Лены фигура один в один, как у Сикстинской. И походка. Так что если парик надеть, то нипочем сзади не отличить. Вот они ее и снимали полфильма. Потом в другом фильме, потом в третьем, а там уже к ней привыкли и стали ее спереди снимать…

– Ох, что-то у меня голова заболела! – проговорила Надежда Николаевна.

– Это к дождю, наверное! Ты, милая, как домой придешь, голову помой, все и пройдет, боль твою как рукой снимет…

– Ага… так я поеду домой. Только вы мне скажите, какая теперь фамилия у Лены?

– Какая фамилия? – Старушка задумалась. – Вот поди ж ты, то, что давно было, все помню. Что раньше она была Морозова – помню, а сейчас… нет, ну просто беда! Помню, что-то такое мебельное… прямо в голове вертится…

– Мебельное? – удивленно переспросила Надежда. – Это как? Стулова, что ли? Или Буфетова?

– Да нет, какая Буфетова… ты бы еще сказала – Кроватьева! Нет, надо же, стала все забывать… Мне Белла Романовна говорит – ты все записывай, чтобы не забыть, так я запишу, а потом не могу вспомнить, куда записку положила…

Старушка принялась рыться в карманах и вдруг с победным видом вытащила смятый листок:

– Вот же он! А я-то его три дня искала, думала, все, потеряла, придется за новым идти…

– Что это? – сухо осведомилась Надежда Николаевна.

– Да рецепт, мне Софья Викентьевна, доктор, лекарство для памяти прописала, а я рецепт потеряла. А вот теперь нашла. И смотри-ка – я на этом рецепте ее фамилию записала…

– Чью? – переспросила Надежда, запутавшаяся в бесчисленных старушкиных знакомых и приятельницах.

– Так Ленкину же! Ленки Морозовой, про которую ты спрашивала! Шкафутинская она теперь! Елена Шкафутинская! Говорила же я тебе, что-то мебельное!