– Однако он с нас теперь не слезет. И раньше-то было тяжко, а уж теперь и подавно… И это значит, что нам опять придется искать, где заработать. Ты права, Арсения, но все же ты должна была промолчать.

Светлова покраснела. Она тоже думала о том, что хорошо бы ей тогда было промолчать. Или, как вариант, вообще не соваться к Артуру, ведь сдерживать себя в эмоциональных порывах она никогда не умела.

– Да ладно тебе, Лера, – вмешался Айдаров. – По сути, ничего не изменилось, не так уж нас этот Островский и раскрутил. Подумаешь, пару клубов организовал!

– Тебе, смотрю, легко говорить, вы с Гариком на своих шабашках бабло заколачиваете, а мы должны подсасывать. Я же не подросток, чтобы не на интерес играть, а для кайфа. Мне, между прочим, семью кормить надо!

– Ну и найди себе такую же шабашку, велика проблема! – это вступился Гари.

– Не буду я себе искать никаких шабашек. Мне нужна стабильная работа, я музыкант и не хочу больше участвовать в этих дрязгах. Извини, Арсения, но я ухожу. Если нужно будет доиграть какие-то концерты, я готов, но впредь на меня лучше не рассчитывай.

Конечно, они переругались. Тяжело сохранять равновесие, когда все, во что ты верил, висит на волоске. Валерика можно понять, у него действительно семья, недавно родился второй ребенок. И хоть Ренат постоянно намекал, что басист слишком ленив для того, чтобы искать дополнительный заработок, Арсения знала: Маршал верил, что блокада Велеева не продлится вечно. Возможно, с его стороны это было наивно, но Арс была рада, что есть человек, который, как и она сама, надеется на то, что черная полоса пройдет. Лера, в отличие от Гарри и Рената, никогда не искал работы на стороне. Делал ставку на «Лунные блики». И то, что самый преданный член ее команды перестал в нее верить, стало для Арсении сильным ударом.

Человек, который был предан ей, разочаровался, опустил руки. И во всем этом, безусловно, ее вина.

*

– Почему ты им не сказала про письмо от «Роккка» и этого Вольфа?

Они с Ниной сидели на диване в офисе и пили чай. Нина подтянула и так короткое узкое платье прямо на талию и по-домашнему, с ногами, уселась на диван. Арс сидела по-турецки, примостив чашку между ног. Музыканты разъехались в отвратительном настроении, репетировать никому не хотелось.

Арс была рада, что никого, кроме Нины, в студии не осталось. Смотреть ребятам в глаза ей было стыдно. А еще, по-хорошему, надо было рассказать всю правду и про неустойку, и про неведомого Вольфа, но она трусливо промолчала, особенно после того, как увидела реакцию на ее рассказ о возобновлении конфликта с Велеевым.

Они с Нинель внимательно прочитали все документы, которые переслал им представитель «Легенды». Согласно бумагам, права на песни Светловой действительно принадлежали человеку, которого Арс не видела никогда в жизни.

– Что делать будешь? – спросила Нина. – Есть планы?

– С неустойкой «Роккку» я как-нибудь сама разберусь, завтра придет бухгалтерша, которая нашими налогами занимается, мы с ней покумекаем, что можно взять со счетов. Заодно и документы разберем.

– А с Вольфом?

– С ним буду думать. У меня ощущение, что это какая-то шутка. Я ведь уверена, что ничего подобного не подписывала. Надо, наверно, с юристом проконсультироваться, что в таких случаях вообще нужно делать.

– Какая же ты наивная! – грустно и как будто даже разочарованно сказала Нина. – Надеешься на закон. В порядочность веришь. В справедливость. Да нет у нас ни закона, ни справедливости, ни тем более порядочности! Документы подделать можно так, что комар носа не подточит, если, конечно, у тебя есть связи. У Велеева, кстати, они есть, да такие, что нам и не снились.