- Что было дальше?

- Она встала, эта сумасшедшая. И подошла к стене. Шаталась при этом как пьяная. Она на стену просто завалилась – продолжил свидетель.

- Это объясняет кровавые отпечатки ладоней – кивнул Калле.

- Но тот второй не сделал ни малейшей попытки ее поддержать. Он в стороне стоял и смотрел – сказал старик.

- Дальше – попросил я замолчавшего свидетеля.

Было видно, что ему нелегко.

- Она стала что-то карябать на стене. А потом когда закончила, стала хохотать. И смех был такой… жуткий. Меня мороз пробрал до самых кончиков волос – свидетель передернул плечами, как будто мерз и сейчас.

- Вот и настроение поднялось под конец написания этой абракадабры – снова кивнул Калле.

- А потом она снова упала, а тот второй так невозмутимо достал блокнот с карандашом и принялся переписывать ту жуть со стены.

- Разглядели карандаш и блокнот?

-Нет. Темно было, я же говорю. И стоял я у входа в переулок. А они в глубине.

- Хорошо. Баба…в смысле женщина упала и на мостовой лежала? А он в это время переписывал надпись в блокнот? – вернулся я к событиям ночи.

- Да. И он еще, как мне показалось, брезгливо через нее переступил, что бы поближе к стене подойти.

Дааа. Невеселая картинка.

- А дальше она в себя стала приходить. Эта припадочная. И я отмер. До этого ни пошевелиться, ни закричать не мог, пока она этот свой речитатив читала. А тут как отпустило. Ну, я и заорал во всю глотку. Они дернулись, на меня посмотрели. А потом тот второй бабу на себя как дернет с мостовой. Она на ногах плохо держалась, но всё же они побежали в другую сторону в переулке. Там выход есть на другую улицу. Туда они и выскочили. Я стоял и орал. А тут уж полиция и подоспела.

- Вопросы? – я обвел всех присутствующих взглядом.

- Рост у них был, какой? – спросил Калле.

- Одного роста они были. И он, и она – ответил свидетель.

- А плащи? Может было что-то приметное? - снова Калле.

Свидетель поцокал языком и покачал головой.

- Плащи дорогие и у нас такие не делают. Приезжие. Из столицы видать – покачал головой свидетель.

- Опознать вы их не сможете – протянул очевидное Калле - А голос, если услышите, узнаете?

- Нет. Она на этом непонятном языке говорила. Нормальную речь то я от нее и не слышал. А тот второй вообще молчал. Так что нет. Не узнаю – снова расстроенно покачал головой свидетель.

- Так. Если больше вопросов нет, то я отпускаю свидетеля. Дан, приставьте к нему одного из ваших полицейских. Любого на выбор. Не думаю, что преступники вернуться. Скорей всего город они уже покинули. Но на всякий случай.

- Это что ж на меня как на Эффи напасть могут? – всполошился старик.

-Нет. Они знают, что вы толком ничего не видели и не поняли. Опознать вы их не можете и им это известно. А возвращаться и устранять вас – лишние хлопоты, и можно напороться на засаду. Вы не представляете угрозы для них. Поэтому ничего не бойтесь – успокоил я старика.

Тот поверил и выдохнул. Я встал, давая понять, что разговор со свидетелем закончен. Старик тоже поднялся и все кто был в комнате, поспешно вскочили. Свидетель принялся уверять меня, как он счастлив был познакомиться и помочь. Я кивнул, попрощался со стариком и снова сел.

Дан подошел к свидетелю, и повел его на выход.

- Так. Сиг? Что у тебя по вскрытию? – обратился я к другу, когда за свидетелем закрылась дверь.

- Убили точно так же как и предыдущие жертвы. Нож в сердце. Вскрикнуть успел, потому что силен был старик. Вот и успел издать возглас. У него была хорошо развита мускулатура. А дальше я понял систему. Она, баба эта, начинает резать тело и вынимает четыре органа. Печень, сердце, желудок – это она делает стабильно. А вот четвёртый орган каждый раз разный. У зеленщицы – это была правая почка, у бродяги – там сложно понять. Тело растерзали. А у старика-реставратора – селезенка. При этом она плохо разбирается в анатомии и действует грубо и режет все подряд. Пока найдет то, что ей нужно проходит довольно много времени. Органы она раскладывает вокруг тела. Я систематизировал, как она это делает. Трудно сказать, зачем это и понять логику этой раскладки.