Криминалист Раиса, до сих пор молча слушавшая наш разговор, решила высказать собственное мнение.

– Дашута, не слушай Леньку! Мастак он чужим бабам советы давать. Пусть свою воспитывает. Можно подумать, его Ленка в бальном платье дома в сортир ходит. Слушай, вчера Александр Михайлович выставил в Инстаграм медовый рулет, который он к ужину испек. Можешь мне рецептик дать, а?

Я только ошалело моргала. У толстяка есть Инстаграм? Вся полиция страны любуется на меня в халате? Да, лет десять назад я купила в Париже в каком-то магазинчике в районе Сен-Жермен шлафрок. На нем были изображены собачки разных пород в красивых нарядах. Симпатичную вещь отдавали за скромную цену, на ней отсутствовал ярлык какой-либо известной фирмы. Принт со временем слегка полинял, обшлага у рукавов обтрепались, но моя любовь к халатику не потускнела. И о каком медовом рулете говорит Рая? Дегтярев вообще не умеет готовить!

– Я его спросить не могу, – трещала криминалист, – мы все договорились молчать, что в его Инстаграме пасемся, иначе он нас в блок отправит. И ты смотри, не трепись. Но рецептик-то получить охота.

Водитель открыл окно микроавтобуса.

– Да это не полковник испек, а супербэби, его невеста, он ее часто репостит.

Я окончательно перестала понимать происходящее. Что такое репостить? Про Инстаграм я слышала, но сама им никогда не пользуюсь, я не пловец в море интернета. Супербэби? Невеста? Чья?

– Чья невеста супербэби? – повторил вдруг Леня.

Сомнительно, что Кравцов способен читать мысли, наверное, я выразила недоумение вслух и не заметила этого.

– Александра Михайловича, – весело ответила Рая. – Все ждут, когда они свадьбу сыграют.

Забыв, что на улице декабрь, я села на ступеньки. Толстяк собрался заключить с кем-то брак? Я сплю и во сне брежу?

– Прошу прощения, господа, – произнес приятный баритон, и в зоне видимости появился стройный высокий брюнет в темных брюках и дубленке, – я ищу особняк госпожи Васильевой.

– Вы прямо у дома, – кивнул Леня, – а хозяйка перед вами.

Я встала.

– Добрый день. Вы кто?

– Разрешите представиться, – церемонно произнес незнакомец, – Женя Коробко. Домашний работник. Прислан из агентства. Готов приступить к работе прямо сейчас.

– Вы мужчина? – брякнула я.

– Да, – подтвердил брюнет.

– А кто тогда в прихожей у нас лежит? – жалобно пропищала я.

– Разрешите войти в коттедж? – спросил Коробко.

– Нет, – отрезал Леня, – туда пока нельзя. В холле труп. Я его еще не осмотрел. Пошли, Рая.

Евгений не испугался, а спокойно спросил:

– Кто-то умер?

– Да, – пробормотала я, – думала, это Женя Коробко. Ох, простите. Не знаю, кто скончался.

– До приезда Маши надо все убрать, помыть и ужинать с таким видом, будто ничего не случилось, – приказал Дегтярев, садясь в машину. – Тебе ясно?

– Конечно, – пробормотала я. – А кто эта несчастная?

– Понятия не имею, – буркнул полковник, захлопывая дверь, – документов никаких. Карманы пустые.

– Мужики обожают паспорт в брюки или пиджак засунуть, а у каждой приличной женщины при себе всегда есть сумочка, – заметила Рая, глядя вслед автомобилю Дегтярева.

– Женя пришла с пустыми руками, – вспомнила я.

– Это не Коробко, – возразил Леонид.

Я поежилась.

– Надо же как-то беднягу называть.

– Володя сейчас опрашивает охрану, – сказал Леня, – наверное, это чья-то домработница. Или няня!

– Тогда чего она к Даше приперлась? А? – тут же ринулась в атаку Рая. – Нет! Баба чужая. Не из поселка.

– Почему ты так решила? – поморщился патологоанатом.

Раиса шмыгнула носом.

– Сам подумай. Особняк Васильевой последний на улице.