- Сама ж говорила, что больше двадцати двух не дают, а мне, частенько, годков приписывают.

- Дим… Ты чего? Серьёзно? Рехнулся?

- Считай, что да. Всё равно завтра помирать и можно открыто. Как узнал, что мы не родные, так и… Короче! Саш, мне другие бабы не нужны. Сколько раз пытался романы завести, а сравниваю с тобой.

- Я не баба, а женщина.

- Всё равно сравниваю. Прости. Отвечать не нужно - знаю, что неправильно. И не признался бы, но перед смертью можно.

- Извращенец. А ещё братом прикидывался.

- Не прикидывался.

Я сидел и молчал, не зная, как объяснить Сашке свои чувства. Всё началось в тот день, когда узнал о нашей генетической экспертизе. Мы не родные, но я её люблю. Переживаю за каждую её неудачу, радуюсь достижениям и готов расквасить морду любому, кто обидит. Она мне близка, как никто другой. Понимание, что у нас разные родители не ослабили близость, а почти сразу же трансформировало её в нечто другое. Я запутался. Слом сознания. Меня коробило от самого себя. Реально извращенец! Поэтому и съехал тогда, ударившись в запой. Поэтому и вернулся с радостью, внутренне решив, что никогда не открою эту страшную тайну ни словом, ни делом и буду тем, кем она хочет меня считать - младшим братом. Ей так лучше - значит, и мне лучше. Даже к частым Сашкиным увлечениям приучил себя не ревновать - не имею на это право. А вот сегодня прорвало. Кажется, я сейчас потерял близкого мне человека. Самого близкого… Стыдно и больно.

- Дим, - после продолжительной паузы спросила сестр… Она. - Раньше не мог сказать, болван тупоголовый?

- А как?

- Не знаю как! Ты же у нас продуманный! Я же постоянно заменителей тебе искала и не находила. Всё не то! Хоть в психушку ложись.

- Так ты?! - не поверил я своим ушам.

- Да. Не лучше тебя. Пару раз под винишком хотела признаться, но твои фразочка “сестрёнка” словно холодный ушат воды на голову. Чувствовала грязной потаскухой от подобных мыслей и прятала их даже от самой себя. Уродка моральная… Стоим друг друга. Нас с пелёнок приучали, что мы брат и сестра. И что теперь делать?

- Казни ждать, если завтра не повезёт.

- А если повезёт? - не унималась Саша.

- Не знаю… Лучше бы грохнули…

Лязгнувший засов прервал наш странный разговор с признаниями, к моему облегчению и, думаю, Сашиному тоже. Вошёл… Тот самый пьяница из таверны, что клянчил у нас денег! Вот уж кого не ожидал увидеть, так это его.

- Идём за мной и молчим! Чтобы ни происходило, молчим, если жизнь дорога! - приказал он тоном, не терпящим возражений.

Уже полностью смирившись с абсурдом происходящего, поднимаемся и идём за ним через тюремный коридор. Подходим к спящим на посту стражникам около ворот, оказываемся на улице и пересекаем мост.

- А… - хотела что-то спросить Саша.

Мужчина, зло зыркнув на неё , приложил палец к губам, показывая что ещё не время. Не время, так не время. Тут не разглагольствовать, а подчиняться надо. На улицах города с почти знакомым названием Сверь ни души, за исключением единичных хорошо подвыпивших гуляк. Им до нас дела нет. Но вот отряд стражников-блюстителей, вынырнувший из темноты, заставил напрячься. Наш спаситель на них никак не отреагировал, только опять показал нам палец у губ, призывая к тишине. Разошлись мирно - даже не посмотрела местная полиция в сторону трёх странных людей, хотя освещение, вмонтированное в углы домов, давало возможность газету читать.

Тоже что-то из области фантастики: вроде мостовая яркая, как от сотни фонарей, но дома, в нарушение всех законов физики, погружены во тьму, так что и рассмотреть их практически невозможно. Всё больше уверяюсь в том, что либо магия, либо неизвестный нам выверт развитой технической цивилизации. В последнее с трудом верится после краткого знакомства с “достопримечательностями” свирской жизни.