– Так работаем.

– На Дзержинского был?

– Нет.

– Нет?.. По глазам вижу, что врешь!..

Макс быстро набрал в легкие воздуха и медленно выдохнул. Иногда дыхательная гимнастика помогает. Чтобы не набить морду выскочкам вроде этого щегла в звании майора.

– Обиделся?.. – задумался Шмелев. – А не обижаться надо, работать надо!

– Работаем.

– Не знаю… Заявление тут у меня. – Шмелев неторопливо открыл папку, вынул оттуда лист бумаги. – От гражданки Чаплыгиной.

– Муж пропал?

– Почему сразу пропал?.. И не муж, а сын…

– И что мать говорит? Что думает? У любовницы застрял, из командировки не вернулся, может, недруги убили?

– Или подруга. В смысле жена… Чаплыгина мужика какого-то у нее дома видела. Возможно, любовник, который и убил мужа, чтобы завладеть женой.

– И клубом.

– Ну да, у Чаплыгина клуб.

– «Бинго-Бонго».

– Знаешь?

– И, похоже, Свинцов его отжал.

– Свинцов?!.. Опять Свинцов? Чем он тебе так насолил?

– Солят еду, а у меня факты. Кашканов – муж бывшей жены Свинцова. А Чаплыгин – бывший компаньон Свинцова. Свинец освободился и предъявил право на свою долю. Чем все это закончилось, мы знаем, Чаплыгин пропал. Есть заявление, придется возбуждать уголовное дело. При чем здесь, что кто-то кому-то насолил?

– А права на клуб предъявил Свинцов?

– И Чаплыгина никто не поддержал. Потому что Чаплыгин сам по себе. С Градусом что-то не срослось.

– Так, может, это Градус дал Свинцову отмашку на Чаплыгина?

– Не знаю.

– А надо знать!.. Или хотя бы думать, соображать! – поднимаясь из-за стола, нервно проговорил Шмелев.

– Ну так что, заниматься Чаплыгиным или нет? – скрывая усмешку, спросил Макс.

– Заявление зарегистрировано, – проговорил Шмелев таким тоном, как будто оправдывался перед самим собой.

– Значит, отправляй группу за Свинцовым.

– Куда?

– В клубе он. «Бинго-Бонго» на Советов. Во всяком случае, должен там быть, – пожал плечами Макс.

– А сам прокатиться не хочешь? – скосив на него глаза, спросил Шмелев.

– Прокатиться?.. Прокатиться могу.

Колодин сделал все, чтобы не выдать своего раздражения. И на своем стареньком «Пассате» отправился в клуб, а там вышибала на входе. Макс еще не заговорил с ним, но уже увидел в его взгляде твердое «нет».

– Кого?! – скривился здоровяк, услышав фамилию Свинцова.

– Не знаешь такого?

– Нет!

Макс усмехнулся, другого ответа он не ожидал.

– А я знаю… Может, я зайду, гляну?

– Закрыто сейчас, ордер есть?

Колодин, конечно, мог пригрозить неприятностями или даже организовать визит спецназа, но слишком уж шаткие у него сейчас позиции, чтобы шутить с законом даже при благих намерениях. И напролом идти опасно, ни оружия у него сейчас, ни поддержки. Да и полномочий никаких. Свинцов даже в статусе подозреваемого не пребывает, по уголовному делу не проходит. К тому же Шмелев не ставил задачи достать Свинцова из-под земли. Отправил Макса наобум, а вдруг на шару прокатит. А не прокатывает…

Макс наступил на горло своему самолюбию и повернул к своей машине. Ничего страшного не произошло. Он здесь по робкой инициативе Шмелева, поручения следователя нет, так что можно смело возвращаться домой. Главное – отписаться не забыть. Подробно изложить ситуацию, четко задокументировать оправдательные мотивы, и никто не посмеет его упрекнуть, во всяком случае, на уровне более высокого, чем Шмелев, начальства. Еще и похвалят за благоразумие… Сколько их таких умных на отписках в рай въехало, отделами, отделениями командуют, а Макс в свои тридцать шесть всего лишь рядовой опер на «земле». И кроме своих цепей ему терять нечего.

Успокаивая себя, Макс открыл дверь своей машины, но уехать не смог, рядом остановился черный «Гелендваген», из внедорожника вышел Свинец, в костюме, прилизанный, эдакая брутальность в стиле матерого гламура. И ведь внушительно выглядел. Резкие морщины на лбу, черствая кожа, жесткие черты лица и взгляд – тяжелый, пронизывающий. Причем Свинец ничуть не напрягался, подавляющая энергия исходила от него сама по себе. Сильная личность, насколько сильная, настолько же и жестокая.