Поднимаясь на смотровую башню нашего дома, больше похожего на дворец, я вспомнила, как зажигала в круглом окошке, похожем на бойницу, свечу, чтобы она как маяк давала знать моему любимому, что я здесь.

С нашей связью в этом не было необходимости, он чувствовал меня великолепно, но это была наша семейная традиция.

И сейчас мне так хотелось верить в то, что, стоит мне лишь зажечь огонек, как я увижу в небе огни «Хайликси»…

Дрожащими руками я чиркнула спичкой, и та, даже не загоревшись, выпала из ватных пальцев.

— Почему ты ушла, не сказав? — задыхаясь от долгого подъема на башню, вслед за мной пришла Женева.

— Мне показалось, ты спишь.

Она потуже закуталась в шаль, наброшенную на плечи, и зевнула.

— Тебе тоже бы не помешало…

— Не могу…Где-то там, — я кивнула на черное небо, где не было видно даже звезд, — мой муж, а вот там – сын.

Тарра сияла глубоким изумрудным светом прямо над горизонтом, а золотые всполохи света подтверждали, что с моим малышом все в порядке. Но легче не становилось.

— А я здесь…

Пока Женева вздыхала, подбирая слова, которыми смогла бы меня утешить, я почувствовала внутри себя нечто странное.

По позвоночнику тонкой змейкой побежал ток. Вонзаясь в затылок острой болью, он разлился по плечам ознобом, а затем превратился в ставший уже привычным звон, возвещающий о том, что мой Маргл где-то близко!

— Маргл! — завизжала я, и схватившись за каменные упоры, за долю секунды взобралась на смотровую нишу в стене.

— Стой! Упадешь! — Женева кинулась вслед за мной, хватая меня за ноги.

Меня качнуло, но ее поддержка помогла устоять, да и пальцы будто приклеились к холодным камням. Свежий ночной ветер играл с волосами, которые то и дело падали на лицо.

Усталые воспаленные глаза всматривались в ночное небо, и через несколько секунд я, наконец, смогла рассмотреть силуэт соляра, медленно спускающегося вниз.

Вот только волшебные колокольчики, радостно звенящие в честь любви, почему-то пели какую-то нудную, заунывную песню.

Пустота накатила океанской волной, утаскивая на самое дно…

Это не он.

Соляр, преодолев защиту, оставленную Марглом, покружил над садом и медленно направился к башне, освещая нижним прожектором зеленые лужайки.

— Где охрана? — Женева растерянно крутила головой по сторонам, пытаясь в темноте разглядеть хоть кого-нибудь из людей, оставленных Марглом, — почему нет никого? Куда все пропали? —она тараторила, а ее голос нервно дрожал и срывался.

— Наверняка, кто-то из своих! Он же прошел защиту! — я искусственно пыталась возродить в себе надежду, но в душе что-то противно скрипело, как старый прогнивший пол.

Соляр погасил огни и завис прямо передо мной.

Я, замерев, смотрела на серебристую тарелку, источающую космический холод, и секунды длились целую вечность.

Резкий хлопок, расконсервирующий дверь, и перед нами предстает окровавленный воин, держащий в руках, испачканных грязью и кровью, подвеску моего Маргла. Ту самую, которая была всегда с ним, и создавала защитные поля.

Он протянул трясущуюся руку, и сияющий белым светом шарик, упал в мои ладони.

— Где…— я даже договорить не успела, как в глазах потемнело, и я сползла по стене.

Сквозь туман я чувствовала, как две пары рук стаскивают меня с парапета и тянут внутрь башни, чтобы я не упала с высоты двадцати метров.

— Ты нужна ему, — прохрипел мужской голос, — только ты сможешь вернуть отца к жизни.

Стальной взгляд, такой знакомый, но такой холодный, вонзился в меня, как альпинистская кошка. Доран.

И думать нечего! Я должна помочь Марглу!

Второе дыхание прыснуло в кровь, разгоняя сердце, придавая сил и решимости.