Тут он перевел глаза на меня.

И я почувствовала зло в его душе.

Он ненавидел меня за тот факт, что я носила ту же фамилию. Мой отец изуродовал жизнь человеку. А у его матери — и вовсе отнял.

На что я могла надеяться, если я Варшавская?

— Мне очень жаль, — выдавила я из легких.

А через мгновение была прижата к полу грубым мужиком.

Даньяр не церемонился и начал распаковывать подарок.

Я орала нечеловеческим криком.

Извивалась, дрожала от мучительных касаний к моей коже — чужих и грубых, совершенно омерзительных рук того подонка.

Пока Анвар стоял и наблюдал.

В ту минуту все стояли и просто смотрели, как он терзает мою одежду. Он окончательно порвал ее на тряпки, обнажив меня до трусов.

Его руки были повсюду.

Его дыхание и пошлые слова. Его колючая щетина. Я чувствовала, как Даньяр вот-вот обнажит меня полностью…

Но затем он вдруг застыл.

Только что лапал меня, склонял к физической близости. Не спрашивал разрешения, желания девушки. Он просто хотел меня трахнуть. И плевать на то, что мы здесь не одни.

Такую скотину ничто не могло остановить.

За исключением холодного дула пистолета.

Приставленного к виску.

Я открыла глаза и увидела страшную картину. Как Анвар вжимает ствол оружия прямо в голову охраннику.

Он надо мной, но уже не жилец.

Камаев это четко понимал. Точно так же понимали остальные. Именно поэтому никто не заступился, не возразил.

Начальник охраны безучастно стоял, сложив руки на автомате.

А Камаев не сказал ни слова. Перед тем как нажать на спусковой крючок и хладнокровно застрелить Даньяра.

— А! — закричала я от оглушительного выстрела.

И после того хлопка мой обидчик упал на ковер.

Рядом со мной.

Я видела, как опускаются его веки.

А под телом багровеет кровь.

Не понимаю, как они могли это слушать.

Но я орала без умолку.

Кричала непрерывно несколько минут.

Неистово визжала, не имея сил остановиться.

Пока не свыклась с мыслью, что из-за меня убили человека.

— Надеюсь, все усвоили урок? — произнес Камаев.

Он достал из пистолета магазин. Убедился, что патронов хватит на всех присутствующих. Защелкнул рукоять обратно. И протяжно выдохнул от напряжения.

— Ее никто не тронет, — сказал Умар от имени всей охраны. — Обещаю.

— Эта девчонка — моя! — повысил голос Анвар. У него на шее вздулись вены. Было такое чувство, что он готов стрелять в любого, кто бросит на меня хоть взгляд. — Трогать ее могу только я! Она принадлежит мне! И если я узнаю, что кто-то прикоснулся к ней хоть пальцем, — дышал он чистой агрессией, — урою гниду без базара! ВЫ ПОНЯЛИ ЭТО?!

Зал наполнила тишина.

Очень нездоровая, жестокая. Неловкая пауза.

На полу медленно холодело тело. Я все так же не могла найти силы подняться на ноги. А телохранители Камаева должны были убедить хозяина, что они даже не глянут в мою сторону.

— Да, шеф, — кивнул Умар. — Ребята поняли. Такого не повторится.

— Хорошо, — хрипло выдохнул Анвар и положил пистолет на стол. — А теперь уберите этот мусор с моего ковра.

Люди в костюмах взяли тело за ноги и руки. Аккуратно вынесли его из зала. И мы остались с Камаевым наедине.

— Спасибо, — поблагодарила я за наказание Даньяра.

Но Анвар хотел взять плату по-другому.

Он схватил меня за волосы и силой поднял на ноги.

Было больно, но я понимала, что в долгу.

Он обижал меня. Но он же меня и защищал.

Он украл меня. Но с ним я чувствовала себя в безопасности.

Он хотел меня убить. Но жестко карал моих обидчиков.

Да, мне было больно. Но эта боль была другой.

Не такой, как с остальными.

Только в этих руках я ощущала себя живой.

— Когда вычистишь ковер от крови… — говорил он в сантиметре от лица. Обжигал мою кожу дыханием зверя. — Примешь душ. И будешь ждать. — Мое сердце бешено забилось. И не зря. — Сегодня я к тебе приду. Нам надо пообщаться.