Беру машинку, подношу к ее коже и веду линию первой буквы, плавно, стирая, салфеткой капельки крови. Богиня напрягается, но терпит, покрываясь мурашками, которые россыпью проносятся по ее коже. Пока действительно не очень больно, но она еще не знает, что место выболит и уже будет реагировать болью на любой прикосновение.

- Дыши грудью. Глубокий вдох и медленный выдох, - советую я, поднимая на нее глаза. Маргарита кивает и глубоко вдыхает. Продолжаю, сосредоточиваясь на рисунке, иногда посматривая на ее подрагивающий животик. Все идет хорошо, я заканчиваю третью букву, которая очень красиво ложится на ее светлую кожу, и тут Марго не выдерживает. Краем глаза замечаю, как она сжимает края кушетки и жалобно стонет. Стон! Это от боли, но меня передергивает от ее нежного стона и начинает ныть в паху. Откладываю машинку и салфетку, приподнимаюсь, нависая над Марго. Она сильно закусила губу и прикрыла глаза тыльной стороной ладони. Дышит глубоко, размеренно, как я ей советовал, но это уже мало помогает. Прикасаюсь пальцем в перчатке к ее губе, оттягиваю, провожу по ней и убираю ее ладонь с лица. Заглядываю в глаза и вижу – все, что до этого между нами было, это всего лишь игра. Вот сейчас она настоящая. Пронзительно темный взгляд, в котором плещутся слезы, и это не только от физической боли. Она душевно обнажилась, передавая мне свою боль и отчаянье. Вспоминаю слова Ли о муже, и перевожу взгляд на ее пальцы, где действительно есть белый след от обручального кольца.

- Ты замужем? - шепотом спрашиваю прямо в губы. Марго распахивает глаза, словно не ожидала от меня такого вопроса. Боль отошла на второй план, она растерялась. Черт! По телу проносится волна разочарования. Мне не нужен ее ответ – по глазам вижу, что она замужем.

- Мы разводимся, - отвечает она, уже сама всматриваясь в мои глаза и облизывая губы. Вижу, что не врет и очень хочет, чтобы я поверил. Еще с минуту смотрю в ее глаза, видя там свое отражение, одновременно поглаживая ее губы.

– Потерпи еще немного, осталось еще три буквы, - говорю прямо в губы, слегка целую, отстраняюсь, поскольку если продолжу, мы явно сегодня не закончим татуировку. – Можешь вцепиться мне в волосы, материться, если хочешь, я не против, - усмехаясь, предлагаю я и сажусь на свое место. – Можешь посмотреть, - Маргарита переводит взгляд на первые три буквы и рассматривает, задерживая дыхание. – Нравится?

- Даааа, очень красиво, ты действительно настоящий мастер, - со стоном произносит она, откидывая голову на кушетку, вновь прикрывая глаза. – Но ты ненормальный. Как ты все это вытерпел?

- Кожа имеет память, и после, наверное, десятого сеанса, боль притупляется, а потом мне нравится боль. В таком состоянии все чувства обостряются, и ты самый настоящий, – произношу я, а Марго удивленно приподнимает брови.

- Я же говорю сумасшедший, - усмехается она. – И, похоже, я тоже сошла с ума.

- И заметь, очень хорошо себя чувствуешь в этом состоянии, - говорю я, беру новую салфетки для крови, и вновь сосредотачиваюсь на рисунке. Я дал Маргарите передышку и четвертую букву она стойко вытерпела, сжимая кушетку, но потом все равно не выдержала.

- Твою же мать! – вскрикивает на выдохе, и стонет, хныча, как маленькая девочка. Наклоняюсь, спускаю ее трусики еще ниже и вожу губами по бедру вокруг рисунка, покрывая красную немного воспаленную кожу поцелуями. Маргарита замирает, начиная глубоко дышать, и у меня получается наколоть пятую букву.

Повторяю нежные невесомые поцелуи перед последней буквой. Я так близко к точке ее удовольствия. Маргарита стонет от боли и одновременно сжимает ножки от моих поцелуев. А я уже рисую у себя в голове самые развратные действия в этом кабинете, на вот этой кушетке. Я могу силой раздвинуть эти шикарные ноги, сорвать с нее трусики. И пройтись языком сначала по внутренней стороне бедра, медленно подбираясь к ее лону. Сам не замечаю, как всасываю кожу на бедре и Марго цепляется за мои волосы.