РАМИШ
Вова, я тебя жду!
ЕЛЬСКИЙ
Зачем?.. А! Ну да… Яна, прости, сегодня не выйдет – тяжёлый ребёнок от вас, дистресс-синдром, массовый гемолиз эритроцитов. Будем с Мариной всю ночь возиться. … Нашёл!
Достаёт потрёпанную общую тетрадь.
ЕЛЬСКИЙ
Бесценные лекции читал нам по реанимации новорождённых…
Рамиш перебивает его, слегка претенциозно.
РАМИШ
Я могла бы уйти с Олегом!
Ельский с секунду хмурит брови, вспоминая, кто такой Олег – никакой позы или нарочитости, Ельский у нас именно такой: что его не касается, то и…
ЕЛЬСКИЙ
Сытин! Славный парень. Извини, тороплюсь.
Выходит из раздевалки. Рамиш остаётся столбом, ничего не понимая.
(СЫТИН, АЛИНА, ПЕРСОНАЛ, ПАЦИЕНТЫ.)
Сытин стоит у парапета, кого-то высматривает. Среди прочих из дверей выходит Алина. Сытин – к ней. Она не ждёт его, хотя и заметила. Олег догоняет.
СЫТИН
Алина!
Догоняет, пристраивается рядом, идут в сторону стоянки.
АЛИНА
Поговорил с Яной?
СЫТИН
Я как-то… Понимаешь, нужно найти подходящее время… место… атмосферу… что ли. Мы шесть лет вместе были!
АЛИНА
А!.. Понятно. Ну, ищи. Атмосферу.
Алина ускоряет шаг. Сытин начинает пыхтеть.
СЫТИН
Да подожди ты!
Она не останавливается, говорит на ходу.
АЛИНА
Можно будет, например, сказать в родзале.
СЫТИН
Вот именно! Мы постоянно в родзале!
Алина резко тормозит, Сытин натыкается на неё. Они оказываются лицом к лицу.
АЛИНА
Ты не понял. Примерно через тридцать восемь недель, когда я буду рожать нашего первенца, будет самое место и время сказать о нас Яне.
И уходит. Сытин некоторое время стоит, как молнией шарахнутый. До него наконец доходит смысл слов. И, судя по всему, он – рад… Удивлён, но и рад. Догоняет Алину.
СЫТИН
Ты!.. Ты – беременна?!
Алина не останавливается. Он семенит рядом, чуть отставая от ускоряющей шаг Алины.
СЫТИН
Я всегда хотел ребёнка! Детей! Чтобы – семья! Алина! Ну, Алина же!
Догоняет, обнимает, хочет её поцеловать. Она рада такой его реакции. Но целовать не позволяет. Улыбается, но и иронизирует. Отстраняется.
АЛИНА
Запряги, прежде чем нукать!
Целует его в щёку. Уходит. Он снова за ней.
СЫТИН
Алина! Алина, ты же не сделаешь глупость?! Ты же… Я завтра же…
АЛИНА
Ни за что! Никто не может стать между матерью и её дитя. Даже соучастник.
СЫТИН
Я не соуча… Я – отец! Папа!
Он хватает Алину, делает танцевальные па, – она с удовольствием подхватывает.
(ЧЕКАЛИНА, ЕВГРАФОВ.)
Чекалина лежит на кровати, читает книгу (что-то типа «Нефрологии» или вроде того, по специальности). Ей не слишком лезет в голову. Заходит Евграфов с подносом (новым, своим) на котором чай, бутерброды.
ЕВГРАФОВ
Ужин подан, прошу, ваше королевское величество!
Чекалина не подхватывает его игривый тон. Смотрит серьёзно.
ЧЕКАЛИНА
Алёша… Мне сказали…
Евграфов застывает у стола – спиной к ней, – не зная, что ей сказали, но опасаясь, что сплетни о нём с Лидваль уже пошли.
ЧЕКАЛИНА
У меня пациент в ОРИТ… и рядом с ним – ваш… Смешно говорить «ваш» про мужчину.
Евграфов беззвучно выдыхает, округляя рот: «фууф!», разворачивается к Чекалиной.
ЕВГРАФОВ
Если огнестрельные ранения – повод для врача не поужинать…
ЧЕКАЛИНА
(перебивает) Любовница не раз угрожала. И – выстрелила! И в него. И в жену.
Евграфов всё ещё шутит:
ЕВГРАФОВ
Ну не до смерти же!
ЧЕКАЛИНА
Не смешно!
ЕВГРАФОВ
Проститутка хотела развести чувака на бабло, а то и на кольцо… К нам-то это какое имеет отношение?!
Она вскакивает с дивана, идёт к Евграфову, обнимает его за шею, смотрит в глаза.