— Привет, — тихо прозвучало за спиной. Только-только подцепив ключи, Наташа резко выпрямилась, и те снова провалились в дыру.

— Твою мать! — вырвалось невольно.

— Ты так рада меня видеть? — иронично поинтересовался Дима.

— Простите, — угрюмо откликнулась Наташа, вновь погружая руку в сумку. — Ключи не могу достать.

— Помочь?

— Чем? Дыру прожечь? — обхватив ключи, Наташа наконец достала их и посмотрела на Диму. — А вы здесь откуда?

— Шёл мимо, увидел тебя. — Он пристально смотрел на неё: в свете уличного фонаря влажная кожа блестела. Взгляд мягко мазнул по лицу, задержавшись на слегка приоткрытых губах, и вернулся к глазам. — Всё в порядке?

— Почему вы спрашиваете? — как будто это кому-то интересно. Наташа вдруг захлестнула обида — с чего он вдруг решил проявить заботу? Чтобы потом снова исчезнуть?

— Ты вспылила на работе.

— Что вас удивляет? У меня хватает проблем, которые иногда вырываются наружу. Я не идеальна, знаете ли. И вообще, какое вам дело? — Не хотела, но упрёк всё же прозвучал. Сейчас он решит, что она обиделась, отчитает, сказав, что у него полно дел, кроме как выслушивать её. Но Дима промолчал. Как-то странно посмотрел на неё, будто хотел… извиниться?

— Мне жаль, что это так, — тихо ответил он наконец. — Хотел бы я сказать, что ты можешь рассчитывать на меня в любое время, но...

— Спасибо, — так же тихо ответила Наташа, сжав ключи с такой силой, что края больно впились в кожу. От воды русые волосы Димы потемнели и отчего-то вызывали желание провести по ним рукой и стряхнуть капли. — Может, зайдёте на чай? У меня есть жасминовый.

— В другой раз, — с улыбкой в голосе сказал Дима. Помолчал, будто собирался что-то добавить, но передумал. — Уже поздно, Наташ. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — растерянно ответила она, наблюдая, как он растворяется в мокрой туманной взвеси, размазываясь в неверном свете фонарей.

Дома, переодевшись в сухое, Наташа с ногами забралась на диван, грея в руках чашку с чаем. В тепле и уюте собственной квартиры мысли о Диме звучали горьким, холодным эхом. Она попыталась представить, что он сейчас делает — так же сидит один, пытаясь согреться? Или вернулся в больницу, обложился делами, стараясь заполнить гулкую пустоту? Эта пустота чувствовалась в нём всегда, но сегодня показалась особенно острой. Родной. Знакомой. Наташа прикрыла глаза, вспомнив, как внезапно встрепенулось сердце от тихого «Привет», и стало теплее. Ненамного — дрожащий свет зажжённой свечи, потухший, когда Дима ушёл. Зябко поведя плечами, Наташа отпила чай, но почти не почувствовала его вкус. Горчило. Хотелось бы избавиться от этого чувства, но не получалось. Царапая душу, оно угнездилось в грудине, тревожащее и навязчивое. Согласись Дима зайти, что изменилось бы? Стоило представить, и огонёк свечи встрепенулся, разгоняя тени. Ей было бы уютно. Просто сидеть и молчать, дыша жасминовым паром. Слушать, как шумит за окном усилившийся дождь. Наташа крепко зажмурилась, под веками полыхнуло багровым и золотым. До последнего момента не думала, как сильно его не хватает в её жизни.

— Полька, привет.

Только что вышедшая на задний двор чайного магазина Полина подпрыгнула, пустые коробки, которые она держала в руках, опасно зашатались. Волосы, собранные в высокий рыжий хвост, хлестнули по спине.

— Севка, что б тебя! Напугал!

— Мирная жизнь расслабляет? — подпирая стену, Сева не двигался, меряя Полину насмешливым взглядом.

— Нечего подкрадываться, — пробурчала она, направляясь к ближайшему мусорному баку.

— Надо просто внимательней смотреть по сторонам, — широко улыбнулся Сева. — Вообще-то у меня к тебе дело.