– Что произошло сегодня утром у Леонарда?

– На одиннадцать была назначена встреча Вовчика Неклясова и Кости Фердолевского. Неклясов прибыл вовремя, Фердолевский опаздывал. Поэтому от автоматчика досталось ребятам Неклясова.

– Почему опаздывал Фердолевский?

– У него есть оправдание. Его машину в пригороде остановили на железнодорожном переезде. Он простоял там около часа – сошел вагон с рельсов. Пока вызвали кран, ставили вагон на место… Неклясов сам поехал и все проверил. И только тогда снял подозрение с Фердолевского.

– У Фердолевского тоже есть потери?

– Нет. – Халандовский покачал головой. – Но неделю назад взорвалась машина… Никто не пострадал. Он должен был ехать в этой машине, но что-то помешало…

– Как объясняют взрыв?

– Твердого мнения нет. Он не оставляет машину без присмотра ни на минуту. В ней постоянно кто-то находится. Днем и ночью, утром и вечером… Как в президентском самолете. Единственное объяснение, причем довольно жидкое: машину останавливали гаишники. Обыскивали, заглядывали в багажник, поднимали кресла, в «бардачке» шарили… Обычный осмотр на дороге. С каждым случается. У людей много оружия, везут мины, гранатометы, огнеметы… Идет война, Паша. Все очень просто.

– Надо бы мне повидаться с ними.

– С кем, Паша?

– С этими твоими… Неклясовым и Фердолевским.

Халандовский быстро взглянул на Пафнутьева, и, как всегда в затруднительном положении, рука его невольно потянулась к почти опустевшей бутылке. Потом брови его вскинулись вверх, открыв удивленные, озадаченные глаза, в которых постепенно возникало выражение шалости.

– Ну, ты даешь, Паша! – сказал Халандовский, разлив по стопкам остатки водки.

– А что? Мы с ними коллеги, работаем на правоохранном фронте… У нас одинаковые проблемы, часто и методы одни. И вот появилась одна проблема – третья банда.

– Я могу передать им твои слова?

– Можешь и от себя кое-что добавить. Все, что покажется уместным.

– Буду думать.

– Когда появилась третья банда?

– Месяца два назад… Может быть, три. – Халандовский повертел растопыренной ладонью в воздухе, давая понять, что его слова не следует воспринимать буквально. – Вначале были телефонные звонки… Неумелые, но отчаянные, как выразился Неклясов. Звонкам не придали большого значения. Мало ли шелупони ошивается вокруг любого стоящего дела…

– Деятельность Неклясова и Фердолевского ты называешь стоящим делом? – усмехнулся Пафнутьев.

– Называй как угодно… Но они ездят на «Мерседесах» последних моделей и ужинают у Леонарда. Ты когда-нибудь ужинал у Леонарда?

– Пока не звал.

– А они не ждут, пока их позовут. Если у тебя нет в кармане миллиона, к Леонарду можешь не заходить.

– У меня в кармане есть кое-что похлеще.

– Ну-ну?

– Протокол изъятия верхней одежды того же Неклясова. В шкафу у Леонарда висели несколько пальто и курток. Это не ресторан, а явочная точка.

– Ты изъял пальто Неклясова в кабинете у Леонарда? – Халандовский побледнел.

– Изъял и оформил документами – протокол, понятые, подпись Анцыферова.

– Паша, послушай меня, – заговорил Халандовский неожиданно тихим голосом. – Немедленно все верни. Вовчик становится обидчивым, когда дело касается его личных вещей. Паша, он очень обидчивый, – повторил Халандовский. – Он просто впадает в неистовство, когда у него пропадает зажигалка, авторучка…

– Штаны? – подсказал Пафнутьев, но Халандовский не был настроен шутить.

– Если вернешь с извинениями… Это будет удачный ход. И тогда я могу пообещать встречу с ним. Только тогда, Паша.

– Буду думать, – повторил Пафнутьев слова, которые совсем недавно произнес Халандовский. – Возвращаемся к третьей силе. Итак, какой-то хмырь звонит… И чего хочет?