Хатч тут же упал на бок, провалившись почти по пояс в листья за первым рядом скамей.

– Черт! – Хатч не мог сдвинуться с места. – Я провалился!

Люк посмотрел себе по ноги.

– С тобой все в порядке?

Хатч не ответил. Не в состоянии двигать ничем, кроме головы, он смотрел вниз, туда, где исчезли его ноги. Потом приподнялся на одной руке, погрузив ее по локоть в гнилые листья, чтобы найти точку опоры.

– Хатч, с тобой все в порядке?

– Думаю, да. Только боюсь посмотреть.

– Вот. Хватайся за руку.

– Осторожно, – сказал Хатч. – Здесь все прогнило насквозь.

Люк остановился, затем медленно двинулся к стене слева, интуитивно чувствуя, что у основания стен пол должен быть крепче.

Хатч стоял, целиком погрузившись в образовавшееся отверстие.

– Хорошо, что древесина мягкая. Представь, что натворили бы щепки.

– Или ржавые гвозди.

Хатч запрокинул голову назад и крикнул дырявой крыше:

– Да пошла ты на хрен! – Затем вытащил ногу из ямы и попытался нащупать подходящий кусок доски справа от себя, способный выдержать его вес.

– Я иду, – сказал Люк.

– Не. Так мы оба провалимся.

Люк издал приглушенный смешок, показавшийся ему слишком агрессивным. Он замолчал, спрятав улыбку.

Сбоку пол был прочнее, и Люк осторожно стал пробираться к последнему ряду скамей. Затем перешагнул через первую черную скамью и оказался в пространстве между двумя рядами. Он едва смог поставить между ними одну ногу.

– Похоже, люди здесь были совсем маленькими. Как дети.

Его собственные наблюдения слабо, но ощутимо нервировали его. Это всегда касалось интерьеров исторических зданий, где он проходил, нагнувшись, через крошечные двери и видел маленькие кровати, служившие давным-давно умершим людям. Возможно, это было внезапным и нежелательным напоминанием о бренности его собственной жизни, заставляющим остро и болезненно испытывать ощущение пугающей потери. Все проходит. Все, кто жил здесь и пользовался этой мебелью до того, как она стала антиквариатом, обратились в прах. Промозглая гнетущая атмосфера замкнутого истлевшего пространства, в котором он находился, лишь усугубляла чувство одиночества. Несмотря на дождь, он был рад, что здесь нет крыши. Был рад даже этому тусклому мертвенному свету. Внезапно он почувствовал благодарность к остальным за компанию.

Конец ознакомительного фрагмента.