На службе его задержали до 19–00. После сдачи секретных документов и прохождения положенных при этом формальностей майор случайно попался на глаза генерал-майору Веригину – непосредственному начальнику над его отрядом. Тот завел Горелова в свой кабинет и долго, в подробностях, расспрашивал Дмитрия о делах в подразделении. Затем Дима зашел к своему однокурснику по училищу, также переведенному из ВДВ в ФСБ, Владу Яшкину, ныне майору, оставленному для прохождения службы в центральном аппарате. Они дружили еще курсантами, и дружба их продолжалась по сей день. Настоящая мужская дружба.

Горелов нашел его кабинет, без стука заглянул в него. Влад сидел над какими-то бумагами, перед ним дымилась чашка свежезаваренного кофе. Больше в помещении никого не было.

– Владик! – позвал Горелов, не входя в кабинет.

Яшкин поднял голову, оторвавшись от бумаг, лицо его расплылось в радостной улыбке:

– Димка! Чертила! Ну что в проходе стоишь? Иди, обнимемся, что ли? Сколько не виделись? С момента награждения тебя Звездой, наверное? – говорил Влад, поднимаясь и направляясь навстречу другу.

– Да, не позже! – ответил Горелов перед тем, как они обнялись.

– Ну проходи, Герой, рассказывай, – пригласил Диму Влад, указав на стул против себя, – как там в горах?

– В горах? Ничего! Орлы летают, шакалы по склонам шатаются, иногда вместе с боевиками. Охотимся как за теми, так и за другими. Покоя не дают! Без дела, короче, не сидим.

– Знаю, на оперативках о вас постоянно докладывают. Теперь вот против Кулана и Джумы выставили?

– Против них, родимых! Слушай, Влад, у тебя выжрать нет ничего? – неожиданно спросил Горелов.

– В смысле, выпить?

– Да, в смысле, выпить, и чего-нибудь покрепче!

– Странно, ты как-то раньше в этом замечен не был!

– Влад, ты не ответил на вопрос.

– Ты же знаешь, как у нас с этим строго, но … запретный плод, понимаешь… есть в заначке початая бутылка коньяку. Будешь этот клоповник?

– Налей граммов сто пятьдесят.

– Только с закуской голяк. В буфет бы кого отправить, но все мои ребята по делам разъехались…

– Обойдемся без закуски. У тебя в кабинете курить можно?

– Кури возле окна, там и пепельница.

– Наливай!

Влад открыл свой огромный сейф, выложив из него почти всю наличную бухгалтерию, достал из самой глубины металлического шкафа бутылку «Арарата». На стол поставил чайный бокал. Плеснул в него изрядную долю спиртного.

Дмитрий махом опрокинул в себя обжигающую светло-коричневую жидкость. Закурил, отойдя к окну.

– Я развожусь с Галиной, Влад!

Горелов ожидал иной реакции друга. Но тот спокойно сказал:

– Делов-то! Мы вон с Маринкой тоже разбежались. А ведь семь лет прожили. Полюбила другого, вот так! И ничего не сделаешь. Жизнь! Поначалу тяжело будет, потом пройдет. Верь свежему опыту! А ты отойдешь быстро. Схлестнетесь с Куланом и Джумой, все забудешь.

– Может быть. Но сейчас на душе хреново. Если бы Галина полюбила другого, то, кажется, легче было бы, но она все время, сколько мы с ней прожили, изменяла мне! И, представляешь, это в ее понимании ничего особенного. Вроде так и должно быть. Вот что обидно!

– Такой расклад, безусловно, другое дело, но, Дима, не раскисай! Детей у вас нет, а это главное. А бабы, они и есть бабы, народ более чем коварный и непредсказуемый. Пройдет все, Дим. Ты только водкой боль первоначальную не заглушай. А то затянет, не отпустит!

– Об этом не беспокойся! В общем-то, у меня к тебе просьба будет.

– Давай! Что в моих силах, сделаю. Цепануть ее хахаля? Или ее саму?

– Нет. Не надо. Пусть живет, как хочет. Я сейчас поеду к ней, подписать бумагу одну да вещи кое-какие забрать. Надо будет дня через два остальное взять, что она приготовит. И доставить к матери. Сделаешь?