Перехватив руки Олева, я крепко сжала их запястья. Время, отпущенное мной на поощрение его безумств, закончилось. Он и сам понял это и снова разразился потоками извинений.

– Объясните мне, что происходит, Олев.

Киви отпрыгнул от меня с проворством блохи и метнулся в противоположный угол номера – за спасительной фляжкой.

– Хорошо… Когда я увидел вас сегодня… Вы сидели на том месте, где обычно сидела моя жена. Не рядом, не через кресло… Вы сидели именно там, где я впервые увидел ее… Три года назад.

Совсем нетрудно было это предположить, Олев Киви.

В ожидании развития сюжета я наблюдала за его глоткой, всасывающей виски: кадык эстонца ходил, как поршень, а мокрый подбородок слегка подрагивал.

– И ваше платье… Это ее любимый цвет. Красный…

И фасон, мысленно добавила я.

– Мне показалось… Мне показалось, что это она. А потом, когда я увидел вас в ресторане… Вы пили ее любимое вино…

– Простите… Я не знала. Но если бы знала – заказала бы себе что-нибудь другое. – Я была сама оскорбленная невинность.

– Вы не так меня поняли… Вы любили когда-нибудь? По-настоящему?

По-настоящему я любила только брюссельскую капусту, культпоходы по магазинам и духи «Aqua di Gio» и потому сочла за лучшее промолчать.

– Когда любишь по-настоящему, невозможно смириться с потерей, – забубнил эстонец. – И ты обречен на вечные поиски… И тебя всегда будет преследовать мысль, что ты просто опоздал на встречу и что тебя все еще ждут… В маленьком кафе… Где-нибудь на углу улицы Раху…

Эк куда тебя занесло, Олев Киви! Знавала я это кафе на улице Раху, самая обыкновенная забегаловка с выпечкой, тем более что кофе лучше всего варят в Старом городе… Похоже, ты видишь только то, что хочешь увидеть.

– Отчего она умерла? Ваша жена?

– Несчастный случай.

Ну конечно, в высоколобых исполнительских сообществах все умирают естественной смертью или, в крайнем случае, становятся жертвами автокатастроф.

– Сочувствую… Когда это произошло?

– Год назад… И ничего, кроме ярости. Она оставила меня, она подло меня оставила…

Если ты так убиваешься, то почему тебе не последовать за ней?

Олев Киви смотрел на меня остекленевшими глазами: он здорово набрался.

– Четыре месяца я не подходил к инструменту… И год не был в Петербурге… А я люблю этот город. Очень люблю. Это ее город. Вы понимаете?

– Да, конечно.

– И вот я приезжаю сюда спустя столько времени… Чтобы увидеть вас… Чтобы снова увидеть ее… Это не может быть простым совпадением…

Еще как не может! Давай, Олев, давай!

Я снова завертела на пальце злополучный перстень, и Олев Киви окончательно съехал с катушек.

– Зачем ты ушла, Алла? Зачем ты ушла от меня? – запричитал он.

Пора брать инициативу в свои руки.

Я сползла с кресла, вплотную приблизилась к эстонцу и обхватила его массивную голову. Но дальше дело не пошло: Киви засопел и отстранился от меня. Очевидно, его покойная жена была не такой прыткой.

– Простите, – теперь пришла моя очередь извиняться. – Сама не знаю, как это получилось.

– Это я во всем виноват… Я не должен был…

– Скажите, у вас не было женщины? С тех пор, как умерла ваша жена? – приступила к обычным терапевтическим процедурам я.

Он посмотрел на меня как на идиотку, осквернившую его фамильный погост.

– Никогда, никогда и ни с кем у меня не будет такой близости… Никогда.

Все понятно, обычный параноидальный бред, который импотенты-трудоголики выдают за трах в астрале. Я подошла к столику с фруктами, выбрала самое большое яблоко и с вызовом хрустнула им. Пропади ты пропадом, Олев Киви. И ты, Стас Дремов, вместе с ним. Судя по всему, оба вы садомазохисты, мальчики, а мне вовсе не улыбается, чтобы кто-то ставил раком еще и мою душу…