– Дядь Сань, да зачем вы… – пробормотал обескураженный Лешка, но отказаться было неудобно.

– Бери, и пока в Чечню не приедешь, не разворачивай, понял? – строго-настрого приказал Сан Саныч.

– Есть! – четко отрапортовал Лешка и улыбнулся: – Войдете?

– Не-ет, – слегка протянул слово Рыбкин и, шагнув вперед, неловко обнял оторопевшего от такого внимания Алексея. – Ну, ты вот что… – с трудом выдавил пенсионер, – путем чтобы все. Понял?

– Понял, дядь Сань, понял! – ответил Лешка, а когда сосед отстранился, увидел отчетливо блестевшие на его лице слезы.

– Ну, я пошел! – в волнении прохрипел Сан Саныч и резко, так что едва не потерял равновесие, развернулся, но все же устоял, затем провел ладонью по лицу, как бы украдкой смахивая набежавшие слезинки, и, махнув, словно в отчаянии, здоровой рукой, прошаркал через площадку. А Алексей все стоял у открытой двери, глядя ему вслед и размышляя над тем, какой же Сан Саныч приготовил ему подарок.

«Настоящий человек! – Лешка испытывал какое-то необъяснимое воодушевление. – Пенсия мизерная, сам концы с концами едва сводит, и надо же, подарок! – Старший лейтенант пощупал предмет, что держал в руках, пытаясь определить, что же это есть, но под толстым слоем вощеной бумаги сделать это оказалось сложно. Единственное, что он смог выяснить, – нечто было брусковатым и довольно тяжелым. – Так это же сало! – осенила внезапная догадка. – Конечно же, сало! Ну, Сан Саныч! Может, еще и копченое? – Алексей поднес пакет к лицу и принюхался. Увы, сквозь плотную бумагу и замотанный скотчем пакет никаких запахов не пробивалось, разве что запах свежеразмотанного скотча. – Ладно, – в конце концов решил Алексей, – приеду в Чичу – узнаю».

С этой мыслью он вернулся в прихожую и нагнулся к рюкзаку. Увы, сколько бы старший лейтенант ни пытался запихать в него полученный подарок, сделать это не получалось. В итоге Лешка решил дело кардинальным образом: он взял пустой полиэтиленовый пакет и, положив в него подарок Сан Саныча, приставил его к рюкзаку.

«Понесу в руке», – решил он, направляясь в комнату досыпать оставшиеся до отправления часы.

– Юдин! – подполковник Викулов, комбат-два, он же командир сводного убывающего в Чечню отряда, окликнул Юдина, не спеша бредущего к стоявшему на плацу строю. – Живее!

Дважды повторять нужды не было. Алексей поправил на плече рюкзак, перехватил поудобнее пакет с Сан-Санычевым подарком и припустил бегом.

– Почему опаздываешь, а? – грозно прошипел комбат, поворачиваясь корпусом и руками имитируя нанесение ударов в печень и голову опоздавшего.

– Да я как по часам! – Алексей помнил, что пришел точь-в-точь к означенному времени.

– А ефрейторский зазор? – ехидно напомнил комбат, имитируя новые удары. – Ладно, становись в строй! – При появлении на трибуне комбрига подполковник быстро сменил гнев на милость. – И не болтать! – это он перешептывающимся офицерам управления.

Дальше все шло по накатанной, много раз отработанной схеме: выступавшие говорили какие-то слова, священник окропил всех водой, бригада торжественным маршем прошлась мимо убывающих в Чечню разведчиков.

Погрузка в транспорт прошла быстро и без лишней суеты. Оркестр заиграл марш «Прощание славянки», и под его звуки колонна плавно двинулась к выезду из воинской части. Миновав второй КПП, она, сопровождаемая автомобилем ВАИ, покатила по улицам ночного города. Почти два часа неспешного марша – и колонна прибыла на станцию отправления. Ехавший в головном автобусе Алексей вышел из дверей и, сразу ощутив на себе освежающую прохладу ночного воздуха, зябко поежился. Но это действительно была лишь весенняя прохлада, а не холодящий мороз последнего зимнего натиска. Весна в этом году оказалась ранняя. Снег стаял еще в марте, и теперь, в первых числах апреля, стояла удивительно теплая погода: днем столбик термометра поднимался до пятнадцати градусов, а ночью едва ли падал ниже плюс пяти.