– Это квинкеремы, Леша, – опять закрыл глаза Чайка. – Тут каждой экипаж в триста рыл. Слышишь, как гребут? А психов, чтобы через море на веслах в древних посудинах плыть, я думаю, во всем мире и сотни не наберется. Да еще весь экипаж в доспехах, все аутентично, ничего современного, мечи-щиты-копья… Шесть кораблей. Это не киношники, Леша. И даже не реконструкторы. Полторы тысячи любителей Карфагена в одном месте?! Которые работу бросили, семью, пиво, телевизор, компьютеры и теперь веслами ради кайфа машут?

– Ты это к чему, сержант?

– Если это не киношники и не реконструкторы, то остается одно… Квинкеремы настоящие. И приплыли из Африки.

– Ты хочешь сказать, они из прошлого в наше время перенеслись? – зашебуршал ногами морпех. – Во влипли мужики!

– В наше время? – повернул голову Чайка. – Про такой вариант я не подумал.

– А про какой тогда?

– Про тот, при котором виселицы тебе можно не бояться. Потому, как нас обоих просто в рабство продадут.

– Я в рабстве не смогу, – ответил Леха. – У меня характер не тот. Я сбегу.

– А куда ты денешься, если тебе сухожилия подрежут? – успокоил его начитанный сержант. – Или, например, глаза выколют?

– А что, могут? – не поверил Леха.

– Запросто, – подтвердил Чайка. – Нравы тогда были веселые. Покруче, чем в Гуантанамо, люди на пленных отрывались.

Тут с палубы раздался уже знакомый свист и сразу вслед за ним мягкий толчок. Движение судна замедлилось, а затем и вовсе прекратилось. Вместе с движением замерла и качка. Мощнотелая квинкерема остановилась, судя по всему, уткнувшись носом в какой-то причал. С плеском рухнули в воду якоря.

Друзья прислушались к происходящему над их головами. Одни звуки наверху сменились другими. По палубе кто-то забегал, застучали подошвы сандалий по лестницам, во многих местах пронизывающим большой пятипалубный корабль. Послышался разговор на неизвестном наречии. Федор напрягся. Все это походило на съемки исторического блокбастера. И выглядело бы занимательно, если бы ты сам находился в уютном кинозале с бутылью лимонада и ведром воздушной кукурузы, похрустывая сладкими хлопьями в ожидании увлекательной развязки. А не лежал избитым и связанным на дне боевого судна, которое бороздило воды неизвестно какого моря неизвестно с какой целью. И судьба твоя не висела бы сейчас на волоске.

Новый скрип возник совсем близко. Дверь отворилась, в узкий кубрик протиснулись два стражника в доспехах, шлемах с гребнями из перьев и короткими мечами в руках. Ближний воин опустился на одно колено, резким толчком перекатил Федора на бок и распорол веревки на ногах. Затем проделал то же самое, но осторожнее, с Лехой. Встал и красноречиво взмахнул мечом в сторону двери.

– Вот сейчас и посмотрим, кто из нас где, – пообещал Федор, с трудом поднимаясь и разминая затекшие ноги. А придвинувшись к двери, попросил на всякий случай. – Ты только погоди, не делай резких движений.

– Каким местом? – огрызнулся морпех. – У меня даже голова затекла.

По узкой деревянной лестнице, ужасно скрипевшей при каждом шаге, они миновали несколько палуб с отдыхающими гребцами в набедренных повязках и поднялись на верхнюю. Лестница эта, где с трудом могли разойтись два вооруженных воина, судя по всему, находилась как разнад килем, ближе к корме. А корабль, как ни крути, был самый настоящий. Длинный деревянный корпус, борта с хорошо подогнанными досками, палуба с законопаченными щелями и мощные шпангоуты. Больше ничего Федор заметить не успел. Его пинками выгнали наверх.