По пути она надумала посетить общественные бани, там влюбленные и провели остаток дня, обсуждая предстоящее состязание.

Приветливая Капуя утопала в роскошной зелени. Теплый апрель радовал ярким солнцем и буйным цветением плодовых деревьев, сады благоухали, щедро расточая дивный аромат. Шли дни праздника Цереры, и сегодня город готовился к принесению жертв в честь Матери Земли, улицы наполнились топотом и мычанием стельных коров, сгоняемых к алтарю. Сидящая на троне богиня с венком из колосьев на голове, с пучком колосьев в одной руке и с факелом в другой, милостиво созерцала праздничную суету, выслушивала молитвы и просьбы. Гаруспики уверяли, что первая жертва в ее честь – кабан, враг жатвы, была принята благосклонно и та же участь ожидает и остальные жертвы и приношения.

Сегодня, в семнадцатый день до майских календ, отмечали богатыми жертвами и праздник Венеры, одной из наиболее почитаемых в империи богинь. Ее мраморный храм был увит цветущими гирляндами, жрецы в белоснежных ритуальных одеяниях курили фимиам перед алтарем, изукрашенным барельефами. Каждый, кто искал заступничества и помощи прекраснейшей из бессмертных, приносил в этот праздник свою жертву: белую телку с вызолоченными рогами, кто побогаче, а кто победнее – голубей.

Прелестная Друзилла нежилась среди крупных лепестков роз, обильно усыпавших ароматную воду. Влюбленными глазами она рассматривала себя в зеркало, перебирая тонкими пальчиками тяжелые пряди вьющихся черных волос, выставляла стройные ножки и улыбалась тайным мыслям. Приятно в очередной раз изменить мужу, который считает ее образцом добродетели и слепо верит каждому слову. Эти тайные измены приносили ей необыкновенное наслаждение! О, скольким она рисковала, подливая ему в вино снотворные снадобья и ускользая по ночам с супружеского ложа! Но опасность придавала еще большую остроту ее любовным похождением, когда она, надев светлый парик, искала приключений среди ночных прохожих или в грязных тавернах на окраине. Медные ассы, заплаченные проститутке, она бережно складывала в золотую шкатулку, и это жалкое богатство приводило ее в неистовый трепет, стоило дотронуться до затертых медных монет.

Ах, как часто она скучала по запретным ласкам своего необузданного брата! Все блага мира отдала бы сейчас за то, чтоб очутиться в его сильных объятиях, ощутить в ненасытном лоне его мощную сильную плоть, закричать от боли и наслаждения! О, прекраснейшая из богинь, приблизь этот миг!

Тихие шаги в комнате вырвали ее из сладких мечтаний – вошел ее супруг.

– Нежишься в розах, птичка моя? – спросил он.

Друзилла передернула плечами с недовольным видом, не ответила, лишь кинула быстрый недобрый взгляд. Она не любила своего мужа.

Луций Кассий Лонгин, бывший консул, патриций древнего рода, всегда ласковый и внимательный, ни разу не повысивший голоса, вызывал в ней глухое раздражение. Все бесило в нем: и безупречные складки белоснежной тоги, и изысканная прическа на старинный лад, и голубые близорукие глаза, и тихий, будто мяукающий голос, и, наконец, его манера разговаривать с ней, называя то «котиком», то «птичкой», то «птенчиком». Будь у нее возможность выбора, она бы предпочла получить в мужья грубого Агенобарба, а не мягкотелого Кассия. Она вначале тайком вздыхала о супруге сестры, пока не решилась заманить его на ложе. Он стал первым, с кем она изменила Луцию, затем последовала бессчетная череда любовников. Кассий не мог утолить в полной мере пыл ее желания, он предпочитал нежные игривые ласки, а часто попросту ложился спать, сказываясь уставшим. Она ненавидела эту его постоянную усталость, бесконечно ссорясь с ним в начале супружества, затем махнула рукой и стала обращать внимание на других, более крепких духом и телом мужчин.