– В нашей ситуации любая помощь даст многое.

– О, да. Конечно. Только другая помощь могла бы дать нам гораздо больше, – интонации дроу резали сарказмом не хуже тех самых клинков. – Где же был твой блестящий ум на этот раз, Первый Советник? Почему ты не убедил маленький народец присоединиться к нам?

– Я пытался, если ты слышал. Как и все мы.

– Но из всех нас, кажется, только тебя нисколько не волнует провал. Так сблизился со своими драгоценными пленниками, что в душе уже надеешься на победу светлых? Ты ведь должен быть рад, что наконец можешь поболтать с кем-то из соплеменников.

– Шансы на успех переговоров по этому вопросу изначально были нулевые. К сожалению, я ещё ни разу не ошибся в подобных расчётах.

– Расчёты. Шансы. В этом весь ты. – Лундвинэл резко, с невыносимым скрипучим звуком отодвинул свой стул. – Мне иногда хочется вскрыть тебе грудную клетку и посмотреть, есть ли в ней сердце. – Он встал. – Тебе вообще известно, что такое чувства?

Лод неторопливо поднялся на ноги, и шестеро дроу, безмолвно следивших за перепалкой, последовали его примеру.

– Я всё понимаю, Лу, – проговорил колдун – действительно понимающе. – Но советую тебе брать пример с отца. В такое тяжёлое время позволить боли утраты взять над собой верх… нехорошо по отношению к нашему народу.

– Нашему, – повторил дроу.

«Но не твоему», – читалось в его словах.

Дроу с тревогой переглянулись, однако эти двое смотрели только друг на друга. Мужчина, потерявший брата, и мужчина, убивший этого брата.

Они просто стояли, разделённые столешницей тёмного дерева, – но я почти слышала, как звенят в воздухе невидимые клинки.

– Обвинение в измене, Лу, – серьёзное обвинение. Но если оно беспочвенно, это тяжкое оскорбление. – Голос Лода ласкал, как шёлк. – И поскольку я безмерно уважаю тебя, твоего отца и твой дом, я спрошу всего один раз: ты действительно хотел меня оскорбить?

Какое-то время его оппонент молчал. Потом, так же молча, приложил ладонь к сердцу, низко склонил голову и, стремительно развернувшись на каблуках, вышел из зала.

– Извинения приняты, – бросил Лод ему в спину. – Господа, наш совет окончен. Благодарю.

Прекрасный мужчина.

Дружно поклонившись, дроу поспешили покинуть поле моего зрения. Дождавшись, пока Лод тоже удалится, я захлопнула серебряную крышку. Отставив пустую чашку, посмотрела на Морти: взгляд принцессы был устремлён на зеркало, и во взгляде этом плескалась печаль.

– Что скажете? – осторожно осведомилась я. – Раз уж вы… случайно всё слышали.

– Лепреконы всегда были себе на уме. Они и в прошлый раз вмешались лишь потому, что понимали: от исхода войны зависит и их судьба. Если б им ничего не грозило, они бы бросили эльфов и людей так же, как теперь бросают нас. – Морти закрыла книгу. – Но Лод прав. Нас не спасут клинки. Наш единственный шанс – предотвратить войну. Выиграть её, с помощью лепреконов или без неё, шансов нет.

Я кивнула, прекрасно осознавая её правоту. Хотела было поподробнее расспросить об этом Лу, но передумала: вспомнила нечто поважнее, чем скорбящий брат моего неудавшегося убийцы.

– А что за драконьи жемчужины?

Принцесса печально улыбнулась.

– Величайшее сокровище нашего народа. Вернее, когда-то было им. Не задумывалась, откуда мы берём еду, которую под горами, как ты понимаешь, достать довольно трудно?

– Ну, скот может пастись в горах…

– А хлеб?

– От лепреконов.

– Одной помощью от лепреконов целый народ не прокормишь, – справедливо заметила Морти. – Драконьи жемчужины – камни, которые можно найти только в желудке дракона. И ценят их не столько за неоспоримую красоту, сколько за уникальные магические свойства: приумножать то, с чем они соприкасаются. Опусти жемчужину в горшок с двумя зёрнышками пшеницы, и через час он наполнится зерном до краёв.