– Простите?

– Простой народ, – пояснил я, – глядя на вас, скажет себе и детям, что если много трудиться, учиться и совершенствоваться, то такому будут открыты все дороги к власти и могуществу. Что у нас наконец-то все больше начинают оценивать людей не по происхождению, а по их личным качествам!

Он поморщился, помолчал, я видел по его лицу, как хочется принять эту точку зрения, предельно лестную для него лично, однако проговорил со вздохом:

– Сэр Фидей, вы думаете о людях слишком хорошо. Это свойственно юным и романтичным.

– Я полагал, – сказал я, – юные как раз во всем изначально разочарованы.

Он покачал головой:

– Юности свойственны крайности. Либо мир прекрасен, либо все в дерьме и жить незачем. На самом же деле мир не белый и не черный, он… хуже всего, серый. Был бы черный, люди скорее бы устыдились своего скотского существования! А так никто вашу реформу не примет.

Я сказал быстро:

– Разве это реформа?

– Реформа, – ответил он твердо.

– Это не так, – сказал я жалко, – всего лишь мелкое уточнение. Возвеличивающее сущность Христа!

Он вздохнул, лицо стало мрачным.

– Вы сами сказали, часть кардиналов занимают места в папском совете по праву высокого рождения. И это никем не оспаривается, потому что освящено древними обычаями и законами. Обычаю следуют потому, что он обычай, а вовсе не из за его разумности. Народ соблюдает обычай, твердо веря, что он справедлив. А обычаи ломать, сэр Фидей… это не просто.

– Есть средства, – возразил я, – бороться с преступлениями – это наказания. Есть средства для изменения обычаев – это такие достойные примеры, как ваша жизнь.

Я видел по его лицу, хоть он и попытался скрыть, что польщен моими словами, однако ответил мне с тяжелым вздохом:

– Сэр Дефендер, все же лучшие законы рождаются из обычаев.

– Золотые слова, – сказал я с подчеркнутым восторгом, – в большинстве случаев именно так, как вы сказали вдумчиво и зело ответственно. Один мудрец изрек, что без помощи предубеждений и обычаев он бы заблудился в собственной комнате!

– Вот-вот…

– С другой стороны, – продолжил я, – как вы понимаете, следование обычаям тормозит развитие любого королевства, любого общества. И вообще, люди никогда не испытывают угрызений совести от поступков, ставших у них обычаем, даже если тот пришел из такой древности, когда особи в самом деле пожирали друг друга… Ах да! Вспомнил вот. Правда ли, что высший из ангелов по имени Метатрон, первый после Творца, которому подчинены все архангелы, серафимы и херувимы… был человеком?

Он ответил настороженно:

– Да, это праведник Энох, что был за мудрость и чистоту помыслов живым взят на небо. А что?

Я перекрестился и сказал с чувством:

– Разве этим символическим действом нам не указано… всему человечеству!.. каким путем двигаться? Личные заслуги должны ставиться в обществе выше знатности, близости ко двору, родственных связей, что и было исполнено в вашем случае! И в таком направлении должен двигаться мир.

Он пробормотал:

– Я польщен вашим сравнением, сэр Фидей. Но помните о вашей главной цели! Вам нужно получить помощь, потому не затевайте полемик.

Я поклонился:

– Ваше святейшество, все же надеюсь, вы поддержите меня на конклаве?

Он покачал головой:

– Самое большее, что могу обещать, это неучастие в спорах. Я вообще посоветовал бы вам сосредоточиться на одной-единственной просьбе: получить помощь, о чем и написал нам Верховный Инквизитор. И ни о какой реформе церкви даже не заикаться!

В дверь стукнули, заглянул слуга:

– Ваше преосвященство, кардинал Мариоцетти хотел бы навестить сэра Фидея в преддверии конклава.