Рыцари поднимались на ноги, один проворчал:

– Вы думаете, вам это сойдет? Вы повесили маркиза Плачида!

– Ничего подобного, – отрезал я.

Он кивком головы указал на повешенного.

– Вот он, маркиз Плачид из рода Унгеров, наследник Вислагенетов и родной брат герцога Ланкастерского…

– Ничего подобного, – оборвал я. – Там висит мерзавец, стрелявший в спину. Или вы хотите сказать, что маркиз унизился бы до такой гнусности?

Конгер с рыцарями повели пленников в тюрьму, а я сразу же отправился с докладом к Барбароссе. К моему удивлению и неудовольствию, в кабинете Маршалл, сэр Стефэн и еще не меньше десятка знатных лордов, которых я видывал в окружении Барбароссы, но не запомнил в силу их обычности.

Я хотел отступить, но Барбаросса властно махнул рукой.

– Сэр Ричард? Идите сюда. Садитесь, рассказывайте.

На меня все смотрят с настороженным любопытством, некоторые помнят, что я сыграл не последнюю роль в спасении короля от заговорщиков, а теперь еще и эта важная роль примирителя с духовенством, которую король возложил именно на меня, а не на Уильяма Маршалла, к примеру, или на кого-то из представителей старинных родов.

Я сел, сказал небрежно:

– Все в порядке, топор войны зарыт.

Король спросил, разом оживая:

– Что ответили в монастыре?

– Недоразумения забыты, – объяснил я. – Монахи берутся помогать. Я перекушу и тут же поеду. Но могу поехать и так.

– Хорошо, – выдохнул Барбаросса. – Нет-нет, без хорошего обеда в твою честь мы не отпустим!

Лорды довольно зашумели, духовенство – великая сила, и хотя короли время от времени пощипывают его, то отбирая у монастыря какой-то спорный клочок земли, то поддерживая город в тяжбе с монастырем, но разумные короли в то же время опираются на эти несокрушимые твердыни. И если Барбаросса примирился, вернее, его простили и с ним примирились, то тыл обеспечен надежный.

Я закончил рассказ, а потом, словно только что вспомнив, воскликнул:

– Да, Ваше Величество, а ваше посольство едва не закончилось весьма плачевно!

– Что стряслось?

– На обратной дороге, – пояснил я, – на меня совершили подлое нападение. Стреляли из кустов в спину.

Барбаросса нахмурился, ударил кулаком по столу.

– Сволочи! Поймать бы да повесить на ближайшем дереве…

– Что повесить, – возразил один из лордов, – таких нужно казнить прилюдно на площади, но сперва либо кожу содрать с живого, либо обрубывать руки и ноги медленно, по частям, чтобы другие ужасались и страшились таких дел!

Я развел руками.

– Должен сказать, что я поступил, как мудро заметил Его Величество. Поймал и повесил на ближайшем дереве.

Барбаросса сказал с удовлетворением:

– Прекрасно! Я рад, и что вы уцелели, и что мерзавец наказан. Хотя сэр Мюррей прав, с таких можно предварительно сдирать шкуры. Им-то все равно смерть, а вот чтоб другим неповадно было.

– Да, – подтвердил я. – Главная цель правосудия не в том, чтобы наказать именно виновного, а чтобы предостеречь остальных от дурных поступков. Но маркиз Плачид уже их явно не совершит…

Все насторожились, хоть и не до всех дошло быстро, наконец король спросил настороженно:

– А при чем здесь маркиз?

– Да это он стрелял из кустов в спину, – ответил я елейным голосом. – Подумать только, благородный человек унизился до того, что взял в руки простонародный лук! Нет, арбалет, что вообще-то одно и то же. Никогда бы не подумал…

Наступило ошарашенное молчание. Сэр Мюррей громко икнул, сконфузился, а сэр Уильям Маршалл спросил осевшим голосом:

– Вы повесили… маркиза?

– Я повесил мерзавца, – напомнил я, – как сказал Его Величество. Мерзавца, стрелявшего из кустов в спину.