Он уточнил с интересом:

— Все же придете с мечом?

— Зачем? Их война — не моя война. Да и не знаю я объективно, что там было на самом деле.

Он спросил весело:

— А Святое Писание?..

Я взобрался на выступ, дальше дорога вверх чуточку получше, ответил с рассудительным достоинством:

— Мне бы еще и Антисвятое… Я же теперь правлю целым королевством… правда, еще и в глаза его не видел, но как бы правлю, да еще мудро и справедливо!.. То есть не просто парняга Рич, а государь, мудрый и объективный, все свое отдаст, чужого щепки не возьмет… Да-да, это обо мне, не надо эту ухмылочку!.. И вообще, сэр Сатана, я не бестелесный, как вы!

— Упрек принял, — ответил он с ухмылкой. — Исчезаю. Но не скажу, что так уж надолго.

Исчез так моментально, что я не успел заметить перехода. Стиснув челюсти, я прибавил шаг, стараясь догнать неутомимого Сигизмунда. Вообще-то ответил Сатане, не покривив душой, мне в самом деле кажется не совсем честным судить только со слов одной из сторон, не дав другой даже пискнуть в свою защиту и оправдание.

Но все равно падшие ангелы пока отпадают. Если не полезут сами, останусь в нейтралитете. У меня своих проблем выше крыши, чтоб еще богословские диспуты разбирать.

Сигизмунд поднимался наверх, как мне показалось, по меньшей мере год, а то и все сто лет, а мы всползли на высоту Эвереста, наконец он замедлил шаг и сказал достаточно бодрым голосом:

— Вот она!

Я взобрался к нему наверх, ноги как будто из горячей воды, череп заполнен расплавленным свинцом.

— Где, — спросил хрипло, — ты ее видишь…

— Да вон же она, — сказал он с изумлением.

Я усиленно заморгал, сгоняя пелену из пота и пыли, протер глаза. Стены справа и слева гранитно мрачные, картинно угловатые, а та, что приближается спереди, ровная, как бронированное стекло, хотя от нее веет той же, если не большей, несокрушимостью.

— С этой стороны совсем не фиолетовая, — пробормотал я. — Или это у меня в глазах уже все фиолетово… Давай переведем дух… А то вдруг они там дожидаются.

Он ответил серьезно:

— Да, вы правы, сэр Ричард. Не стоит им показывать, что мы устали.

Он бодро сел на обломок скалы, но вид у него все равно такой, что готов подпрыгнуть, как грассхоппер какой-нибудь, только скажи.

Я прислонился к стене, сесть страшновато, вдруг не смогу встать, сказал слабым голосом:

— Хотя вряд ли ждут.

Он кивнул.

— Понимаю.

— И ничего? — спросил я. — Нас отправили, чтобы мы, перед тем как погибнуть, перебили как можно больше демонов. Что мы и сделали успешно. Но почему-то не погибли… Как думаешь, почему?

Он прислушался, быстро встал.

— Сэр Ричард… мне кажется, снизу кто-то взбирается по стене. Когти стучат, слышите?

У меня только грохот крови в ушах, спросил слабо:

— Точно по нашим следам?

— Да, — ответил он, — однако, сэр Ричард, вы не правы в своих подозрениях! Святая стена защищает только от демонов и людей. А мы, паладины, сможем пройти, как сквозь дым от ладана.

Я усомнился.

— В самом деле?

— Надо верить, — воскликнул он пламенно. — И с верой в Господа и молитвой на устах… Пойдемте, сэр!

— Давай, — ответил я с сомнением. — Я за тобой. Если пройдешь…

Блестящая стена выглядит отвратительной, словно на нее долго дышал дракон, оплавляя камень, пока не добился вот такой блестящей, но непрозрачной стеклянности.

Сигизмунд подошел быстро, протянул руку. Я с изумлением увидел, как пальцы начали погружаться в эту подфиолеченную поверхность.

За кистью довольно быстро исчезло предплечье, а когда Сигизмунд вдвинулся плечом, я собрался с силами и с сильно бьющимся сердцем отклеился от стены.