– Понятно, – прервал я. – А мост далеко?

– Моста нет вообще, – ответил он. – По крайней мере в нашем королевстве. Переправляются на лодках.

– Учту, – пообещал я, но, похоже, произнес достаточно легкомысленно, он насторожился и внимательно посмотрел на арбогастра, словно прикидывал, а вдруг черный конь в самом деле переправится вплавь и перенесет седока.

– Сэр, – сказал он уже тише, – теперь вы знаете, почему я так спешу попасть в замок моих родителей.

– Увы, – сказал я с сочувствием. – Знаю.

– Сэр, вы смотритесь благородным человеком, хотя и есть некоторые странности, но мы в пути, нам не до соблюдения…

– Согласен, – сказал я.

– Сэр, как благородный человек, вы просто обязаны помочь мне!

– Как? – спросил я в раздражении.

Он сказал нерешительно:

– Вы с таким конем не расстанетесь, теперь вижу. Но он мог бы донести нас двоих, хотя это для меня и потеря лица… А в замке моего отца вас примут, как самого дорогого гостя. Солнце уже заходит, вам все равно где-то придется заночевать.

Я посмотрел на распухшее красное солнце, что уже втрое больше своих обычных размеров, облака начали подрумяниваться, как свежее мясо на углях, оглянулся на Бобика.

– Все слышал?.. Быстро отыщи его коня!

Он проследил взглядом, как я указал пальцем на барона, подошел и обнюхал, тот задержал дыхание и приподнялся на цыпочки. Бобик посмотрел еще раз на меня, проверяя, так ли понял, затем на его месте словно взметнулся вихрь, взлетели комья земли из-под мощных лап, через мгновение здесь и вдали было пусто, только несколько секунд еще слышался треск кустарника, потом в тишине засверчали осмелевшие кузнечики.

Барон перевел дыхание, оглянулся на меня.

– Но коня увели вон туда…

– Собачка сокращает дорогу, – успокоил я. – Она у меня немножко ленивая.

Он повернулся в ту сторону, куда умчались двое уцелевших нападавших, горестно вздыхал и переступал с ноги на ногу.

Ждать пришлось недолго, донесся частый стук копыт, из-за деревьев выметнулся Бобик, волочащий крупного рыжего коня за длинный повод. Коня трясет от ужаса, глаза ополоумевшие, но подчиняется, огромный пес ужасен, в глазах огонь, а пасть в крови.

Барон, ликующе вскрикнув, бросился к коню и уже без страха перехватил у Бобика обслюнявленный повод.

– Господи, благодарю тебя!.. И тебя, благородная собачка!.. Сэр, у нее лицо в крови…

Я буркнул:

– Наверное, те двое не хотели отдавать коня. Он сам ни за что бы не напал. Говорите, оба все равно были ранены? Тогда их не жалко.

– Да, – ответил он с ликованием. – Никто не избег справедливой кары! Сам Господь направил руку… э-э… зубы этой божьей собачки!

Он сам трясся, как и его конь, торопливо взобрался в седло, разобрал повод.

– Сэр, – обратился ко мне трепещущим от счастья голосом, – поспешим, пока не застала ночь! Лес здесь больно нехороший. И не только из-за разбойников.

– Ладно, – сказал я. – Надеюсь, на вас не нападут еще раз по дороге. Это были люди короля?

Он отмахнулся.

– Вряд ли. Король достаточно благороден.

– Тогда?

– Либо разбойники, – ответил он, – либо те, кто на стороне короля. Отребья в его рядах немало!

Произнес так гордо, что понятно, в их рядах только высокородные лорды с длинными родословными, дружины у них тоже только испытанные и верные воины, преданные сюзеренам и долгу чести.

Бобик, угадав направление, помчался впереди, барон за ним, а я, соразмеряя с его конем скорость арбогастра, двинулся следом, то и дело поглядывая по сторонам, вдруг да будет еще попытка не дать юному барону попасть в родной замок.

Замок вдали мелькнул на мгновенье, но тут же скрылся за высокими деревьями, а когда наконец обогнули дубовый бор, впереди раскинулась зеленая долина с распаханными полями и аккуратными домиками.