Пара коней сумели оборвать ремешки и умчались, остальные визжали и поднимались на дыбы. Я подобрал два туго набитых седельных мешка, вернулся к бревну и козе, вздохнул тяжко и, захватив все в лапы, тяжело поднялся в воздух.

Вдогонку мне выглядывали в страхе и безмерном удивлении. Представляю, какие догадки строят, начиная от того, что дракон вьет гнездо и собирает всякий подходящий материал, как делают воробьи и зяблики, и заканчивая самыми дикими предположениями, на какие только кто горазд…

Набирая высоту, я снова подумал, что не так уж трудно привести сюда войско, сжечь все и выстроить мощный каменный замок. По крайней мере, сейчас. С высоты своего великолепного полета все кажется ясным, простым и легко осуществимым. И вообще я – птеродактиль высокого полета. Нет, уже дракон. Птеродактиль… гм… в прошлом.

И, что удивительно, города практически не отличаются от оставшихся в самом Сен-Мари. Создается впечатление, что варвары, завоевав их, сразу теряют к ним интерес и брезгливо обходят, как нечистые или прокаженные места. Вообще-то знаю немало примеров, когда на одной территории живут два разных народа с разными обычаями и даже разными верованиями, но как-то не ожидал здесь… гм… наверное, потому, что не прошла еще железной поступью кроткая и всепрощающая церковь с ее нетерпимостью к иным богам?

Гора с пещерой на вершине, где я оставил пленницу или жертву, как ее называть точнее, быстро вырастает в размерах. Крохотная женская фигурка появилась в пещерном зеве. Не видя ничего опасного вблизи, моя жертва вышла на каменный выступ и глянула вниз, но быстро отступила, убоявшись смотреть в бездну.

Я парил на большой высоте, раскинув крылья, тихо и не привлекая внимание хлопаньем крыльев, однако она успела заметить меня по мелькнувшей тени, ринулась бегом обратно.

Когда я пошел на снижение, подол ее платья мелькнул на темном фоне пещеры и растворился во мраке. Когти заскрежетали по камню, я втащил козу в пещеру и швырнул на середину, а следом бросил сухой ствол дерева.

– Женщина? Ты где?

Она откликнулась из своей норки дрожащим голоском:

– Я здесь!

– Выходи, – велел я. – И разделывай козу.

Она крикнула:

– Ни за что!

– Почему?

– Ты меня съешь.

Я прорычал оскорбленно:

– Чего это вдруг?

– Ты ж дурной, – сказала она рассудительно. – Драконы все дурные. И уже забыл, о чем мы с тобой договаривались?

Я изумился:

– А мы о чем-то договаривались? И свидетели есть? Вообще-то дурная здесь ты. Зачем тогда я ловил эту рогатую?.. Мы ж условились с тобой сперва тебя откормить, а потом съесть. Выходи.

Она робко высунула голову, готовая отпрянуть при любом движении.

– Но чем ее разделывать? У меня нет даже ножа…

– Уже есть, – перебил я и бросил к ее ногам вещевой мешок. – Там все тебе нужное.

Она быстро ухватила седельную суму, я видел, как заблестели восторгом и надеждой ее глаза. Лицо вспыхнуло радостью, мгновенно прикинула, как может применить не только для разделки козы, я тоже вроде козы, хоть и побольше, но когда подняла голову, сказала торопливо:

– Хорошо, я разделаю это… Но только останусь здесь. На входе… ну, сюда.

Я прорычал:

– Чтоб в любой момент обратно, как трусливая крыса?

– Я не трусливая крыса! – сказала она с негодованием.

– Тогда чего же…

Она подумала и сказала с фальшивой улыбочкой и таким неестественно сладеньким голоском, что не обманула бы даже придорожный камень:

– Нет-нет, что ты! Я как раз мечтаю поскорее и получше откормиться, чтобы ты меня съел и получил удовольствие!

– Вот это хорошо, – одобрил я. – Я люблю получать удовольствие. Ты молодец. Давай, снимай шкуру. Да не свою, а козью. Готовь, посмотрим, что ты умеешь… как женщина.