Бобик проскользнул следом за нами в харчевню, помещение наполовину пусто, зато густо и смачно пахнет бараньей похлебкой. Народ занят жратвой и вином, все насыщаются спокойно, но с рассчитанной осторожностью, как принято в незнакомых местах, где останавливается множество проезжающих: не орут, не откидываются на спинку сиденья и не разглядывают вызывающе входящих или сидящих за другими столами. Так можно делать только в своей деревне, где знаешь каждого, как облупленного, а здесь могут попасться такие, что сразу и с большим удовольствием собьют рога.

Потому мы прошли к свободному столу, не особенно привлекая внимание, хотя два таких рослых воина, пусть и в затрапезной одежке, всегда находятся на перекрестье взглядов.

Бобик сразу же устроился под столом, а барон Родут тяжело опустился на лавку, всхрапнул, как конь, явно недовольный, что перед ним не выстроились слуги.

Я не успел слова сказать, он повел ладонью над столом, там появились две тарелки, два кубка и большой ломоть черствого хлеба.

Я дернулся в изумлении, а барон в нетерпении оглянулся в сторону кухни.

– Ползают, – прорычал он злобно, – как черепахи… Сжечь бы их всех…

Его руки уже ломали хлеб, посыпали крупной солью, а пожирал он с жадностью, словно неделю питался только водой из ручья.

– Не обращайте внимания на пустяки, – ответил я и, тоже проведя ладонью над пустыми тарелками и кубками, сосредоточился изо всех сил. – Люди… есть люди.

Он не охнул, но застыл на мгновение и вперил взгляд в ломти мяса на тарелке, а затем осторожно взял кубок с вином.

Я улыбнулся, вскинул свой на уровень глаз, отпил до половины и поставил обратно.

– Сэр, – сказал он пораженно, – не зря я на вас обратил внимание.

Бобик под столом ухватил брошенный ему кусок мяса, довольно заурчал.

Вино в кубке барон осушил до дна, ни мало не беспокоясь, что оно волшебное или может быть вообще отравленным. Лицо чуть порозовело, а глубокие складки тревоги малость разгладились.

Я посматривал на него время от времени, стараясь вспомнить, кого же напоминает его лицо. Странное ощущение, где-то уже видел, но где, где…

Он ухмыльнулся.

– Вижу, вы тоже…

– Барон?

– Я присматриваюсь ко всем в пути, – объяснил он, – и научился непростых людей отличать от простых быстро.

– Все мы непростые, – пробормотал я, – хотя иногда становимся проще некуда.

Он тяжело вздохнул.

– Я так надеялся, что хоть на этот раз мне повезло.

– В чем, дорогой барон?

– Что вы узнаете меня, – ответил он. – Хотя на самом деле, конечно, не меня… Ваше здоровье!

– Барон?

– У меня есть брат, – объяснил он. – Брат-близнец. Я пытаюсь разыскать его вот уже пятьдесят четыре года.

Я тихонько охнул.

– Ничего себе? Сколько же вам, барон?

– Семьдесят четыре, – ответил он с мрачной гордыней. – Из них пятьдесят лет в седле.

– Это достойно, – ответил я. – Я еще не встречал такую любовь к брату!

Он недовольно дернул щекой.

– Здесь не любовь… Какая любовь, если я его вообще не видел? Нас разлучили во младенчестве. Говорят, еще когда лежали в колыбели, то могли, забавляясь, двигать мебель по комнате! Однажды я перенес корову на вершину колокольни всего лишь силой желания.

Я дернулся, представив себе такую мощь.

– Прирожденный маг?

Он отмахнулся.

– Нет, просто у нас есть сила. Одна на двоих.

– Господи, – сказал я искренне, – никогда о таком не слышал!

Он поморщился.

– Если бы мы тогда не были младенцами и умели скрывать свои умения!..

– И что случилось?

Он со злостью ударил кулаком по столу.

– Как только взрослые поняли, что наша сила возрастает стократ, когда мы рядом, нас тут же разъединили. Уже потом я узнал, что вот так прямо в колыбелях обоих развезли на противоположные края света!.. И теперь уже нет в живых тех, кто это сделал.