Он достал из кармана куртки пачку сигарет и зажигалку. Затем посмотрел на Дронго и, вспомнив о запрете, положил сигареты с зажигалкой на столик перед собой.

– Извините, – вздохнул он, – я думал, вы меня поймете.

– Ваш друг не сказал вам, что у меня есть офис на проспекте Мира, куда вы могли обратиться? – поинтересовался Дронго.

– Я об этом знаю, – Арзуманян вздохнул еще тяжелее, – и у вас есть еще филиал фирмы в моем родном Баку. Но вы же понимаете, что я не мог туда обращаться. Мы бежали из Баку летом восемьдесят девятого, за полгода до январских событий. Как я, со своей армянской фамилией, мог отправить туда письмо? Или обратиться в ваш офис на проспекте Мира? Вдруг там будут ваши земляки? Что мне им объяснить? Что я, армянин, пришел просить у вас помощи?

– Вы считаете, что я могу вам отказать только потому, что вы армянин? – нахмурился Дронго.

– Нет, конечно. Вы же нормальный человек. Но среди ваших земляков может оказаться человек, родственники которого пострадали во время карабахского конфликта. Я не хотел бы создавать вам дополнительные проблемы.

Дронго и Вейдеманис переглянулись.

– Какое у вас дело? – недовольно спросил Дронго, – и учтите, что мне не нравятся подобные намеки. Я делю людей на две категории: на нормальных людей и подлецов. И никогда не делю по принципу национальности.

– Мне об этом говорили, – Арзуманян снова тяжело вздохнул и посмотрел на сигареты. Было заметно, что ему хочется курить.

– Можете курить, – разрешил Дронго. – И расскажите мне о вашем деле. Может быть, я смогу вам порекомендовать, к кому обратиться.

– Нет, – упрямо сказал Арзуманян, – мне нужны именно вы.

Он достал сигарету и щелкнул зажигалкой.

Вейдеманис поднялся и вышел на кухню, затем он вернулся с пепельницей и поставил ее на столик. Подойдя к окну, он открыл его, чтобы проветрить кабинет.

– Дело в том, что два месяца назад меня хотели убить, – проговорил Арзуманян. – Я руководитель небольшой компании. После того как я перевез семью из Баку в Москву, у меня неплохо пошел бизнес. Может, вы слышали про нашу «Гарант-компанию», мы занимаемся страхованием в нефтегазодобывающей отрасли. На сегодняшний день наша компания – одна из самых крупных в Москве.

– Продолжайте, – сказал Дронго.

– Когда мы переехали в Москву, моему сыну было всего три года, а дочери два, – было заметно, как Арзуманян волновался. – Тогда все приходилось начинать с нуля. Вы, наверное, помните это время. Деньги обесценивались, никто ни во что не верил. Я после отъезда из Баку вообще никому больше не доверял… В общем, мы приехали в Москву и начали с нуля. А в Баку я был заместителем директора института геологии, у меня уже была готова докторская диссертация. Пришлось все бросить. Но связи с геологами остались. По всему Советскому Союзу. А через них – с нефтяниками и газовиками. Люди мне поверили, и я начал работать. Мы начали страховать нефтегазодобывающее оборудование, и дело пошло. Уже через три года я купил хорошую квартиру в Москве, потом дом под Москвой, потом квартиру в Лондоне. Хотя сейчас я думаю, что отказался бы от них, лишь бы снова вернуться в восемьдесят девятый и никуда не уезжать из моего города, – неожиданно пожелал он сам себе и резко, с силой ткнул сигаретой в пепельницу.

Вейдеманис слегка нахмурился. «Может, этот бизнесмен просто больной человек?» – подумал он.

Дронго внимательно наблюдал за гостем. Арзуманян, чуть успокоившись, достал вторую сигарету.

– В общем, все было нормально. И я, дурак, думал, что все так и должно быть. Даже в августе девяносто восьмого, когда все начали терять деньги, мы сохранили свою компанию. Большая часть наших денег была размещена в зарубежных банках, откуда мы страховали покупаемое оборудование, поэтому мы пережил дефолт не так тяжело, как остальные. А потом у меня начались неприятности с одной крупной нефтяной компанией. Они требовали дополнительных уступок, а я не мог пойти им навстречу. Сначала мне угрожали, а потом…