Трегубов дернулся, будто его ударили палкой.

– Не было никакого ограбления! – сказал он звонким петушиным голосом, – Слышите! Никакого ограбления! А девчонку я выгнал потому… Потому что не хочу больше терпеть в своем доме эту особу.

– Позвольте нам войти и осмотреть дом, – потребовал Архипов.

– Нет! Не позволю!

– Да ты с ума, что ли, спрыгнул, Михайла Фомич! – вмешался Михеев. – Ты хоть понимаешь, с кем разговариваешь?

Архипов повернулся к Скопину. Тот кивнул и сделал шаг вперед.

– Господин Трегубов, – произнес Иван Федорович тихо. – Я судебный следователь Скопин. Властью, данной мне прокурором Москвы и судебными законами России, а также для проверки полученной мной информации я приказываю вам впустить нас в дом и показать все, что мы посчитаем нужным.

– А если я откажусь? – спросил старик уже без задора.

– Тогда я вызову сюда нижних чинов. Вас мы арестуем и проведем полный обыск со вскрытием полов, поиском тайников и вспарыванием подушек. А также реквизируем по описи все, что посчитаем подозрительным или имеющим отношение к делу, – спокойно ответил Иван Федорович. – А дом опечатаем до прекращения следствия.

– Черт бы вас побрал! – сказал старик в сердцах и махнул лампой. – Входите. Но только девчонку я не пущу. Пусть остается здесь.

– Под дождем? – спросил Архипов. – Вам ее не жаль?

– Мария пройдет вместе с нами, – сказал Скопин. – Как свидетель.

– Свидетель чего? – усмехнулся старик.

– Неважно.

– Ну-ну! – Трегубов отошел внутрь, пропуская пришедших.

В дверях Скопин остановился и повернулся к квартальному.

– Идите спать, Михеев, дальше мы сами.

Квартальный отдал честь, потом погрозил коллекционеру кулаком и пошагал обратно к калитке.

– Пройдемте сразу наверх, – предложил Скопин.

Старик бросил ненавистный взгляд на Машу. Вслед за коллекционером они поднялись на второй этаж.

– Маша, где ваша комната? – спросил Скопин.

– Тут, – Маша указала на дверь.

– Откройте, – приказал Скопин старику.

Тот фыркнул и открыл дверь. Иван Федорович взял у Трегубова лампу и вошел внутрь.

– Маша, идите сюда, – позвал он.

Архипов увидел усмешку на плотно сжатых губах старика.

Когда Маша вошла в свою комнату, Скопин поднял лампу повыше, осветив голые стены. Комната была совершенно пуста, будто тут никто и не жил.

– Он все вынес, – сказала Маша горько.

– Да, – кивнул Скопин. – Похоже, старик подготовился. И не только тут.

Они вышли.

– Я же говорю, – издевательским тоном произнес Трегубов. – Нет у меня никакой племянницы. И не было. А эту девку я взял с улицы и содержал ее. А потом прогнал.

Маша закрыла лицо руками. Архипов издал такой звук, будто собирался выругаться.

– Ну хватит уже, – тихо сказал Скопин. – Надо и меру знать. Маша, где произошло ограбление?

Она указала на дверь хранилища.

– Откройте, – повернулся Скопин к Трегубову.

– А там и не заперто, – весело отозвался старик. – Сами откройте.

Скопин подошел к двери Хранилища и толкнул ее.

– И тут пусто, – сказал он.

– Может, в подвал перенес? Есть в доме подвал? – спросил Архипов у Маши.

Но Скопин покачал головой.

– Скажите, господин Трегубов, – обратился он к старику. – Было сегодня в вашем доме ограбление или нет?

– Нет, – ответил старик. – Не было.

– Понятно… То есть у вас все хорошо, никто в дом не проникал, ничего не унесли?

– Именно!

Скопин вздохнул:

– Никаких официальных заявлений в полицию вы делать, конечно, не будете?

– Не буду, – упрямо замотал головой старик.

Скопин пожал плечами:

– Тогда нам остается только извиниться за вторжение. Но прежде, чем мы уйдем, я прошу вас отдать Марии ее вещи. Или вы не против, чтобы она осталась?