В итоге и в теории, и в практике начинающий охотник за осень подковался изрядно. Однако пушниной заработать на ружьё пока не удалось.

К тому же шкурки поначалу, прежде чем парень навострился их правильно мездрить и сушить, принимали как третью категорию, самую дешевую, а то и вообще как некондицию, за сущие копейки. Такими темпами на хорошее ружье пришлось бы копить годами, а покупать в комиссионке плохонькую «фроловку» или «берданку» Бикхан не хотел. Но за несколько месяцев он неплохо освоил науку, шкурки теперь получались на загляденье, и юный охотник сильно надеялся на зимний сезон.

…Этим утром он выехал с кочевья проверять силки и капканы ранним утром, едва лишь рассвело. (Вообще-то официально именовалось то место, где жил сейчас Бикхан, длинно и заковыристо: лагерь второй выездной бригады скотоводческого совхоза им. тов. Маджафарова, – но «кочевьем» что в мыслях, что вслух называть проще.) Затягивать проверку нельзя, в степи всегда найдутся зверьки и птицы, готовые поживиться чужой добычей, испортить шкурку.

Ехал верхом на годовалом жеребчике мышастой масти, на безымянном. Имени конек не получил оттого, что еще в начале лета совхозный зоотехник постановил: этот пойдет на мясо, ни к седлу, ни в запряжку не годен, не говоря уж о том, чтобы оставлять на племя. Бикхан тогда удивился, мышастый жеребенок ни слабым, ни заморенным не выглядел, такой же бойкий, как и остальные, разве что шерсть выглядит немного более густой, так разве это беда? Зоотехник показал на темную полосу, как раз начавшую проявляться вдоль спины конька, объяснил: примета верная, вырастет мелким, таких отбраковывать полагается. Появляются иногда на свет капризом природы жеребята – точные копии диких степных лошадок, от которых в незапамятные времена все конские породы произошли. Вырастают те жеребята живучими и выносливыми, и болеют реже, но мелкими, к работе мало пригодными.

Так и вышло, к осени стало заметно, что мышастый отстает в росте от сверстников, однако на ноябрьские, как планировалось, на махан молодой конек не пошел, – спасло его то, что совхоз досрочно рассчитался с государством по мясу, даже с небольшим перевыполнением. А чересчур перевыполнять планы – дело чреватое (это растолковал Бикхану уже дед). Почет, конечно, будет, и уважение, и директору орден могут повесить, а бригадирам грамоты вручат в клубе под аплодисменты, всё так. Да только на будущий год сверстают новый план по мясу, исходя из достигнутого. Если же выдастся неудачный год, не уродится трава в степи, плохо наберет вес скотина, – как тогда выкручиваться? Нет уж, объяснял дед, лучше впереди паровоза не бегать, а план выполнять от силы на сто два процента.

В общем, мышастый пока остался жить, и Бикхан приспособил его под седло, хотя зоотехник оказался прав: ростом молодой конек не удался, и сильно не удался, но и наездник у него был невысоким, худощавым и жилистым. Однако имени Бикхан мышастому не дал, чтобы слишком не привязываться, – понимал, что незавидная судьба жеребчика не отменилась, лишь отложена на год.

…Для начала проехал вдоль края уремы – там, наверху, вытянулись длинной неширокой полосой плотные заросли лозняка, но имелись в густом кустарнике кое-где узкие проходы, в них-то Бикхан и выставлял капканы и натягивал силки. Добыча сегодня не особо порадовала: два зайца попались в капканы. Дед, конечно, порадуется свежатинке, но за шкурки заячьи много не получить.

Он прибрал добычу в торока, заново взвел капканы, установил, аккуратно припорошил сверху снежком, для такого дела имелась у Бикхана специальная деревянная лопаточка с длинной ручкой. Этой же лопаточкой – уже с седла, изогнувшись – замаскировал, забросал снегом следы своих ног. Зверей настораживает человеческий след, что пеший, что лыжный, в отличие от следов конских копыт, оттого объезжать капканы лучше верхом, хотя по глубокому снегу на лыжах сподручнее.