Горохов стягивает перчатку и рукой проводит по губам и по носу, потом смотрит на руку и видит на ней бурые полосы – кровь.

«Блин, от напряжения даже и не заметил, как она пошла!».

– Почему ты не сказал сразу, что болен? – спрашивает Миша, и в его голосе уполномоченный отчётливо слышит упрёк.

И это его немного задевает; он лезет в карман пыльника достать таблетки и отвечает Мише с видимым спокойствием:

– Не волнуйся. Я тебя не заражу.

Закидывает таблетку в рот и запивает её. Пьёт много, долго. Когда перестаёт пить, видит, что Шубу-Ухай протягивает ему новый, самый простой и самый дешёвый респиратор: держи.

– У меня есть в рюкзаке, – отвечает ему уполномоченный и не берёт маску Миши.

– Нет времени искать, бери, – Миша не убирает руку.

«Нет времени искать».

Горохов сразу понимает, что это значит, и едва успевает надеть новый респиратор, как полы его пыльника начинает трепать первыми порывами заряда.

– Надо идти! – говорит Миша. – Ты можешь идти?

– Больше об этом не спрашивай! – холодно отвечает ему Горохов, забирая у него респиратор, а свой, испачканный кровью, пряча в карман.

– Туда, – охотник указывает ему на большую поляну кактусов, а потом чуть выше, – к тому подъёму.

Андрей Николаевич ещё раз взглянул вниз.

«А не так уж и много мы прошли!».

Он, убедившись, что там пока никого нет и никто за ними не идёт, двинулся за проводником.

Кактусы тут были удивительные. Здесь росли самые злые и колючие. Высокие, мясистые растения были усыпаны длинными и прочными иглами, но и тут… Миша, идя впереди, стволом ружья повёл в сторону: гляди. И Горохов увидел, что часть кактусов была поломана, их стволы повалены, размочалены, и ветер так измочалить бы их не смог. Только одно существо в пустыне могло лакомиться насыщенной влагой мякотью колючего кактуса – варан. По сути, это была его визитная карточка. Знак обладания этой местностью.

Мог использовать кактусы ещё и человек, но это было сопряжено с серьёзными усилиями, которых не очень-то приятный сок растения не стоил. Люди использовали этот вид кактуса только в случае жажды и наличия времени, чтобы добыть из него влагу. А вот варан – да. Он частенько трепал эти мощные стволы и, невзирая на страшные иглы, разжёвывал их.

– Это ещё не крупный был, – пояснил Миша, чуть обернувшись к уполномоченному.

Но дальше глазеть на вытоптанный вараном участок у них не получилось, начался заряд. Стало темно от поднятой ветром пыли. Да и песка в воздухе было много. Ветер в горах оказался ничуть не слабее ветра в степи, порывы его, налетавшие сзади, то и дело пытались свалить уполномоченного, сбить с ног. Они гнули кактусы, пригибая их к земле. Ветер был очень сильный, и Горохову приходилось придерживать флягу, чтобы она сильно не болталась, а ещё придерживать фуражку. Ветер, забираясь под неё, готов был сорвать головной убор, несмотря на то что он был закреплен ремешком на подбородке.

«А в общем… Это хорошо».

Уполномоченный был рад сильному ветру и тем тучам песка и пыли, что он поднимал, если преследователи – это всё-таки не его домыслы. Если они существуют и идут за ними, догоняющим придётся приложить усилия и потратить время после подъёма, чтобы на этом пологом склоне, покрытом кактусами, понять, куда же всё-таки направились беглецы.

Глава 9

Они прижались к скале, чтобы ветер не трепал их и, не дай Бог, не повалил на склоне. Там, у выступа, прождали минут пять, пока порывы ветра не стали ослабевать и перестали засыпать путников песком, а только обдавали пылью.

Заряд наконец заканчивается, а с ним заканчивается и день, и солнечный свет. Только краешек солнца видно из-за гор, а скоро оно совсем спрячется. Поэтому нужно идти. Постараться пройти как можно больше, пока дорогу ещё можно разобрать.