Разведчики недоумевают. Пожив среди диковинных чудищ, 103 683-й и впрямь помешался рассудком. Сотрудничать с Пальцами! Приручить их, как полчища каких-нибудь вшей!
С тем же успехом можно заключить союз и с самыми хищными обитателями леса – к примеру, с огромными ящерицами. Впрочем, муравьи не имеют обыкновения вступать в союзы с кем попало. У них и меж собой иногда не получается договориться. Мир полон вражды. Каста восстает против касты, город – против города, округа – против округи, брат – против брата…
А этот ветхий разведчик с запятнанным лбом и помятым панцирем, побывавший за свою долгую жизнь не в одной переделке, предлагает заключить союз с… Пальцами! С этими громадинами, у которых не видно ни рта, ни глаз!
Надо же такое придумать!
103 683-й упорствует. Он снова и снова повторяет, что там, у себя, Пальцы, во всяком случае некоторые из них, хотят того же самого: договориться о взаимодействии с муравьями. Он уверяет, что нельзя презирать этих животных за то, что они другие и непостижимые.
– Муравьям от этих громил только польза, – уверяет он.
В конце концов Пальцам под силу в один миг свалить целое дерево и разрубить его на бревна. Из них могут получиться самые выгодные военные союзники. Если с ними объединиться, им можно подсказывать, на какие города следует напасть, и они разорят их в два счета.
Война была главной заботой муравьев – вне всякого сомнения. Памятуя об этом, старый рыжий муравей с еще большей настойчивостью продолжает:
– Только представьте себе, какая у нас будет силища, ежели мы бросим в бой легион в сотню ручных Пальцев!
Затаившиеся в расщелине под корнем бука разведчики прекрасно понимают, что настал решительный час в истории муравьев. Если этот старый вояка сумеет уломать их, значит, когда-нибудь он сможет убедить и весь муравейник. И тогда…
Пальцы сплетаются. Кавалеры крепче обхватили дам.
Бал в замке Фонтенбло.
В честь братания Фонтенбло с японским городом Хашинохэ в историческом владении состоялся праздник. С обменом флагами, медалями и дарами. С народными танцами. И выступлением местных хоров. С представлением памятной доски: «ФОНТЕНБЛО – ХАШИНОХЭ: ГОРОДА-ПОБРАТИМЫ», – которая отныне будет вывешена при въезде в оба города.
Наконец перешли к дегустации японского саке и французской сливовой водки.
На главный двор все еще съезжались украшенные флажками обеих стран автомобили, из которых выходили запоздалые пары в парадных нарядах.
В бальный зал вошли Жюли с матерью, все так же облаченные в черное по случаю траура. Сероглазая девушка совсем не привыкла к подобной демонстрации роскоши.
Посреди ярко освещенного зала струнный оркестр играл вальс Штрауса, тут и там кружили пары, мужские черные смокинги перемежались с дамскими вечерними белыми платьями.
Туда-сюда сновали лакеи в ливреях с серебряными подносами, уставленными ровными рядами разноцветных пирожных птифур в бумажных корзиночках.
Музыканты поддали жару – грянул головокружительный финал «Прекрасного голубого Дуная». Пары вмиг превратились в черно-белые волчки, распространявшие кругом тяжелые ароматы.
Мэр выждал, когда наступит перерыв, и произнес речь. Сияя торжеством, он выразил удовлетворение по поводу того, что дорогой его сердцу Фонтенбло стал побратимом такого дружественного Хашинохэ. Воздав хвалы нерушимой японо-французской дружбе, он выразил надежду, что она будет крепнуть и впредь. Затем он перечислил всех присутствующих из числа важных особ: крупных промышленников, выдающихся университетских преподавателей, высокие военные чины и именитых артистов. Зал разразился громоподобными рукоплесканиями.