Посидели душевно. Ребята поголовно не удержались и неумеренно врезали по водке. Настрадались, похоже, так, что нужно было чем-то вытолкнуть негативные эмоции. Я пил, по привычке, мало, чисто для компании. У меня стресса никакого не было, я был доволен результатом. Работал много и тяжело. Ел тоже много, в особенности мяса, чему поспособствовал и подгон из колхоза. Мышцы накачал так, что старые рубашки по швам трещали, а что уж говорить про выносливость! И деньги очень неплохие и совсем не лишние.

Ну а дальше подошло и время переезда. Машину Ахмад на заводе у Шанцева выпросил на три дня, чтобы нам жилы не рвать и не разгружаться сразу после дороги. Мы связывали в стопки книги, закручивали ковры. Снимали шторы. Всё перед упаковкой перестирывалось, ковры лично мне приходилось выбивать. По всем друзьям собирал газеты, чтобы посуду и хрусталь упаковать.

Собирались долго и основательно, затянули со сборами. В каждой сетке, сверху лежала бумажка с описью содержимого на скорую руку. Это бабушка и Никифоровна делали в обязательном порядке, наученные многочисленными переездами. Коробки и ящики так же были подписаны. В узел каждого тюка воткнута бумажка с содержимым.

Мне хотелось поскорее переехать, до начала учёбы, а то там совсем будет не до этого.

Когда мы, наконец, определились с днём выезда, было уже двадцатое число. Выезд согласовали с машиной на субботу двадцать первое, чтобы Ахмаду только на один день с работы отпрашиваться.

План был такой: туда я еду в кабине грузовика, Ахмад на своей «копейке» везёт бабушек. Разгружаемся, собираем и расставляем мебель одним днём. И вдвоём возвращаемся назад в Святославль на его машине. А грузовик уже по своему графику.

А бабушки уже не спеша всё распаковывают и раскладывают.

Первую часть плана мы осуществили без сучка – без задоринки.

Мы приехали. Дальше всё пошло не так.

Мы с заводским водилой нашли общий язык и непринуждённо болтали всю дорогу. Следовали за Ахмадом, не особо вникая в маршрут. Дорога показалась лёгкой. Приехали к вечеру, остановились за «копейкой» возле очень приличного по советским меркам кирпичного дома.

Выйдя из кабины, я потянулся и в прекрасном настроении подошёл к с трудом выползавшим из машины бабушкам. Ахмад тоже потягивался, все засиделись.

– А кто нам участок перепахал? – удивлённо спросила Никифоровна.

Из дома к нам спешил мужичок лет шестидесяти.

– Вот незадача! – воскликнул он вместо приветствия, подходя к нам. – А мы уж и не знали, приедете вы или нет…

– Вы что, передумали дом продавать? – напрягся я.

– Да нет… – как будто оправдываясь, начал мужичок. – Ещё покупатели появились…

– Как это! Мы же задаток дали! – начала наступать на него Никифоровна.

– Мы вернём! – заверил хозяин дома.

– Не надо нам ничего возвращать, – подошёл я к нему. – Продайте нам дом, как и договаривались.

– Да я что, мне всё равно, кому продавать. Вы вот с ними договаривайтесь, – кивнул он в сторону соседнего дома.

Там на крыльце появился мужчина. Он озабоченно поглядывал в нашу сторону, торопливо обуваясь. За ним вышла женщина и вперёд него поспешила к нам. За ней выскочила молодая пара и тоже припустила со всех ног к нам.

Они чуть не бегом подбежали всей компанией.

– Это наш дом! – закричала молодая на бегу.

Она была беременна. Чего бегает-то? Дурочка.

– Ещё чего! – вышла вперёд Никифоровна. – Это наш дом!

– Тихо, тихо! – встал я между ними. – Мы первые этот дом застолбили, с хозяевами по рукам ударили и задаток оставили.

– Вы кто такие?! – начала голосить молодая. – Мы колхозники! Нам положено!..