– Да, я постараюсь сделать все максимально хорошо, – заверила свекра Диана, вставая.

– Не сомневаюсь в тебе, дочка, – тепло обнял ее Тарек, провожая из кабинета…

Блин, что же делать с этими сицилийцами? – хмуро размышляла Диана, идя к кабинету Марии. – Я этого все равно так не оставлю. Пашке бы позвонить, он бы точно что-то придумал… Эх! Ну да, по межгороду такие дела обсуждать, под прослушку КГБ, и как бы и еще не итальянских спецслужб. Нет, это не вариант, к нему ехать надо…

Ну а пока что надо переговорить с Фирдаусом. Похоже, ему тоже все рассказали, в отличие от нее. Ох уж эти мужчины со своими заговорами. Ну подумаешь, я купила когда-то там у бандитов автомат и немножко постреляла в мафиози. Они реально думали, что я сяду с автоматом в лодку и одна поплыву стрелять в каждого виновного во всей Сицилии?

Я же не дура, знаю и другие методы. Но так или иначе мафиози очень пожалеют однажды, что затеяли подделывать наши чемоданы!

***

Москва, Московский государственный историко-архивный институт

Первый секретарь комсомола находился в кабинете этажом выше. До этого Женька с ним практически не общалась, только видела его на разных мероприятиях, когда он выступал по вопросам, касающимся общественной деятельности комсомола. Она опасалась, что он человек занятой и может отсутствовать, но нет. Когда она постучала, изнутри пригласили её войти громким, уверенным голосом.

Комсорг Историко-архивного института был высок, молод, мускулист и красив. Немало студенток пали жертвой его героического вида. Доподлинно не было известно, насколько далеко у них с ними все заходило, но истории по этому поводу ходили разные. Другое дело, что от девушек, которым никто особо не верил, так как их регулярно ловили раньше на вранье. Женька сама первое время поглядывала на него с интересом, но потом они поженились с Костей Брагиным, и интерес этот полностью пропал.

Глубоко выдохнув, чтобы немножечко остыть, она начала последовательно излагать все свои претензии к Карине.

Первый секретарь комсомола согласился выслушать её, но она заметила, что по мере её рассказа он начинает терять интерес к повествованию, а ближе к концу и вовсе перебил её:

– Так, Евгения, давайте подытожим. Значит, Карина сказала вам что-то нехорошее по поводу её бывшего молодого человека и его новой девушки. Я вас правильно понял?

– Да, совершенно верно, – закивала головой активно Женька.

– Ну а причём тут комсомольская организация? Почему вы решили, что мы вообще должны лезть в это дело? Одно дело, если бы Михаил этот ваш, который вообще никакого отношения к нашему институту не имеет, обещал жениться на Карине и бросил её с беременностью. Вот тут мы свою роль бы сразу же увидели. А тут вы люди молодые, у вас семь пятниц на неделе: повстречались, поболтали, разбежались. Я вообще не вижу, чем комсомол может быть полезен в такой ситуации.

– Ну как вы не понимаете, Евгений Петрович, – горячилась Женька, – она же нам откровенно соврала и потом это признала. Оговорила людей в том, что они не делали. Разве комсомолка может так себя вести?

– Ну так вы и не забывайте о том, Евгения, что они встречались с этим молодым человеком. Это эмоции, накипело, бывает. Тут же фактически речь идёт о точке зрения на их отношения. Так что я не вижу, чем смогу вам помочь.

Тоже мне, красавчик! – раздраженно подумала Женька, выходя от первого секретаря. – Внешним видом все и ограничивается, заниматься своей работой он явно не собирается. Ладно, раз на комсомол рассчитывать на приходится, надо будет устроить в субботу военный совет среди друзей…