– Давай, я тебе маму дам. Ещё с мамой поговоришь и тебе легче станет, – рассмеялся я.

Положив трубку, покачал головой. А Петр небезнадежен, делает успехи. Пошел и выцыганил то, что дают только подполковникам. Молодца!

Во вторник с самого утра поехал на Лубянку. Румянцев встретил меня на входе и проводил к себе в кабинет.

– Ну что, звонили с радио? – спросил он, выкладывая передо мной мой же отпечатанный текст лекции.

– Да, пригласили побеседовать и подумать, куда меня пристроить, – доложил я. – Сегодня после вас сразу туда.

– Отлично! – с довольным видом проговорил он.

Для полной картины ему осталось только удовлетворенно руки потереть и сразу будет понятно, что человек очень собой доволен.

Ознакомился ещё раз со своим же текстом. Несколько карандашных надписей содержали упоминания руководящей роли партии в деле атомного строительства СССР и больше ничего. Похоже, кому-то показалось, что выступление без ссылок на партию будет выглядеть слишком самонадеянно. Кто-то страхует меня? Интересно… И это уже не в первый раз.

Мы вместе с Румянцевым пришли в зал, уже почти полный, и сели с краю на первом ряду. Проходящие мимо офицеры в масках здоровались с нами, некоторые за руку.

Буквально через несколько минут меня пригласили за трибуну, и я начал своё выступление.

– В основе стратегии развития атомной энергетики должна лежать прежде всего безопасность. Достаточно одного взрыва атомной электростанции в густонаселённой европейской части СССР, чтобы вызвать радиофобию и перепугать все население страны насмерть. Можем потерять десятки тысяч квадратных километров заражённых земель, где больше не смогут жить и работать люди. Придётся выводить их из сельхозоборота, отселять оттуда население сотен деревень, десятков городов. Для всех этих людей придется строить новое жилье, и компенсировать им утраченное имущество, которое невозможно забрать с собой, поскольку зараженные радиацией вещи придется оставлять в зоне атомной катастрофы. Это всё огромные государственные расходы и полная компрометация программы строительства атомных электростанций, не говоря уже о мощнейшем недовольстве граждан. Поэтому, исходя из вышесказанного, необходимо законодательно запретить любые научные эксперименты на территории атомных станций, находящихся в густонаселённой местности. Лучше специально построить такую станцию для научных экспериментов там, где вообще никто рядом не живет. И чтобы еще и горные цепи отделяли от любых населённых пунктов даже в сотнях километрах от станции.

Подумайте также и о том, что переселите вы сотни тысяч пострадавших, а доверять правительству страны, в которой стала возможна в мирное время катастрофа такого масштаба, перестанут десятки миллионов граждан. Это же мощнейший удар по советской идеологии, который мы не можем позволить себе допустить!

– А почему вы считаете, что кто-то из учёных на этих станциях будет вести себя настолько безответственно? – тут же последовал вопрос из зала.

– К сожалению, не каждый, кто пишет кандидатскую диссертацию, и проводит с этой целью эксперименты, способен продемонстрировать интеллект, который позволит ему её защитить. И даже наличие высокого интеллекта тоже не всегда спасает. Уже стали шаблонными шутки над забывчивыми профессорами. Человек, который концентрируется на науке, может в азарте чрезмерно увлечься и наплевать на все мыслимые ограничения. Мы снисходительно шутим про профессоров, забывающих везде зонтики, приходящих в аудиторию в домашних тапочках, забыв переобуться при выходе из дома. Ну, это же увлечённый наукой человек, объясняем мы. И при этом считаем, что в ходе эксперимента на атомной станции они не будут вести себя точно так же? Не слишком ли опрометчиво?