В среду с утра Загит ушёл на дежурство, а я стал готовится к командировке. Собрал минимум вещей, всё в портфеле уместилось, подумал и добавил бутылочку коньяка, чтобы не с пустыми руками в гости заявиться.

До вечера ещё уйма времени. Решил проверить типографию, раз уж сегодня отчёт предстоит. И навестить Институт археологии, что там с нашим кладом Академия наук решила, а то коллеги, наверняка, поинтересуются. Я так понял, что Захаров должен был пролоббировать вопрос среди академиков, но проверить не помешает…

У Марьяны в типографии был полный порядок, молодец тётка. Узнал у неё, как Ганин? Выяснил, что выписали домой, но в строй он ещё не скоро встанет.

– Ему гипс только с одной ноги сняли, – объясняла она мне ситуацию. – Но вы не волнуйтесь, мы с ним ежедневно на связи, что надо он мне всё подсказывает, так что на работе вверенного нам объекта это не отразится.

Поблагодарил её и со спокойной душой позвонил от неё Литвинову в Институт археологии и договорился о встрече.

– Здравствуйте, здравствуйте, Павел, – приветливо встретил он меня. После того, как в «Труде» вышла статья с фотографией с ним и Алдониным, он меня только так и приветствует.

– Здравствуйте, Николай Анатольевич, – улыбнулся я ему в ответ и пожал протянутую руку. – Хотел узнать, как наш клад поживает? Что Академия наук решила?

– Две монеты у нас изъяли-таки, самых редких, – с сожалением поджал он губы. – Остальное удалось отстоять для будущего Городненского музея. Главное, чтобы строители не подвели со сроками…

Так-так, землеотвод был ещё до нового года сделан. Интересно, на какой стадии проект и согласования?

– Сделаем всё возможное, – заверил я его. – А как там наши реконструкции женщины и ребёнка?

– В процессе. Это дело небыстрое. На каждую голову месяц уходит, и то, если только этим заниматься.

– Понимаю… Время ещё есть, – поспешил успокоить я его, видя, что он напрягся. – Ну, спасибо, Николай Анатольевич, – протянул я ему руку на прощанье.

***

Москва. Кабинет второго секретаря Пролетарского райкома ВЛКСМ.

– Павел Игоревич, – вошёл в кабинет к Сатчану посетитель. – Вы меня, наверное, не помните? Я Волошин из пятого таксопарка…

– Точно! Я вас узнал, Волошин… Простите, запамятовал ваше имя-отчество.

– Степан Архипович я.

– Так чем могу быть полезен, Степан Архипович? – стараясь не показывать своего удивления, поинтересовался Сатчан. Немного напрягшись – все же взятку он тогда крупную у этого директора таксопарка взял.

– Недопонимание у нас с районной милицией, Павел Игоревич, – сложив обе ладони вместе, грустно поделился Волошин. – Был бы один мой знакомый полковник на месте, я бы вас не беспокоил, но… Я так понимаю, что у вас могут быть свои возможности для решения такого вопроса?

Сатчан задумался. Возможности-то есть… Но не может ли это быть какой-то провокацией? Не стоят ли в коридоре наготове сотрудники ОБХСС, чтобы ворваться внутрь?

Волошин, видимо, понял его молчание как намек, потому как аккуратно, явно привычным движением, положил на стол перед Сатчаном пухлый конверт.

– Уберите немедленно! – строго сказал Павел. – Давайте лучше прогуляемся с вами на улицу, там и поговорим.

Шли молча. Небольшая прогулка успокоила Сатчана. В коридорах райкома царила обычная сонная жизнь, никаких людей, готовящихся вязать взяточника, там не было. Никаких подозрительных машин не обнаружилось и поблизости от райкома.

Он расслабился и сказал:

– Рассказывайте, что там у вас. Чем могу, помогу…

Через десять минут Сатчан взял у Волошина конверт, телефоны, и рабочий, и домашний, и обещал, как минимум, узнать, что можно сделать…