Граф Хирфельд попытался было выдавить из себя протест, но свирепый взгляд хозяина кабинета заставил его проглотить возражения, поклониться и попятиться к выходу, незаметно потянув меня за собой.

Я и не думал противиться. Разбирательство обвинений в связях с запредельем – сущие пустяки в сравнении с мучительной казнью без суда и следствия, коей неминуемо обернулась бы моя высылка в великое герцогство Сваами.

Разбудил пристальный взгляд. Всегда полагал такое невозможным, но прежде мне и не доводилось спать в обществе чем-то обозленной ведьмы. Контролировала свой дар Марта пока что не самым лучшим образом, незримую стихию так и перетряхивали отголоски переполнявших девушку эмоций.

– Ангелы небесные! – проворчал я, разлепляя глаза. – Теперь-то что?

Сидевшая у изголовья кровати ведьма неопределенно передернула худыми плечами, подтянула одеяло к шее и ничего не ответила.

– Обучение? – с обреченным вздохом предположил я.

– Ты обещал! – напомнила девчонка.

– Сегодня приступим помаленьку, – нехотя сказал я.

Святые небеса! Вот же навязалась на мою голову!

Ведьма глянула с явственно читавшимся в серовато-льдистых глазах сомнением, через голову стянула ночную сорочку и прямо на голое тело надела принесенное служанкой темно-синее платье, болтавшееся на ней словно на вешалке. Девчонка отошла к висевшему на стене зеркалу и попыталась привести в порядок волосы, но особо в этом не преуспела, слишком уж неровно были обстрижены серебристые пряди. Пришлось прятать их под чепец, и настроения это Марте нисколько не улучшило.

– Долго мы здесь пробудем? – спросила девчонка, старательно затягивая шнуровку платья.

– Кто бы мне это сказал, – поморщился я, оделся и отправился в уборную. Умылся, полюбовался на неровно отросшую щетину и решил, что без визита цирюльника никак не обойтись; самому оформить это убожество в некое подобие бородки нечего было даже и пытаться.

Марта разбудила ни свет ни заря, еще даже толком не рассвело, и лучи встающего солнца только-только начали заглядывать в окна особняка и подсвечивать алым плывущие по небу облака. Маэстро Салазар еще спал, а вот Уве успел продрать глаза и бледной тенью кружил по гостиной в поисках съестного. Без толку – все вчерашние объедки унесла вышколенная прислуга.

– Сейчас распоряжусь насчет завтрака, – пообещал я и присмотрелся к слуге. – Ты как?

Уве пожал плечами.

– Я в порядке, магистр.

Он тут же приложил к губам носовой платок, тщетно пытаясь скрыть рвущий легкие кашель, и я нахмурился.

– Отвары пьешь?

Школяр кивнул. Я задумчиво поскреб щеку и сказал:

– Заняться тебе все равно нечем, так что после завтрака поможешь натаскивать Марту.

Уве глянул на меня с нескрываемым сомнением.

– Действительно полагаете, магистр, это хорошей идеей?

– Учить девчонку или привлекать к этому тебя?

Школяр неуютно поежился и все же на попятную не пошел.

– Первое, магистр. Но и второе – тоже.

– Первое не твоя забота. Ей теперь так и так дорога в университет, ничего не попишешь. Что касается второго, то уверен, что не нуждаешься в дополнительной практике сам?

Бледное лицо школяра прояснилось.

– А-а-а! – понимающе протянул он. – Понял. Можете на меня положиться.

– Нисколько в этом не сомневался, – холодно заявил я, спустился на первый этаж и напомнил дворецкому о завтраке, заодно сообщил о своем желании переговорить с хозяином особняка.

– Распоряжусь накрыть на стол незамедлительно, – пообещал слуга. – Его сиятельство высказывал намерение переговорить с вами перед отъездом на службу, следуйте за мной.

Граф оказался ранней пташкой; куда больше журавля на гербе ему подошел бы жаворонок. Он уже закончил разбирать подготовленные секретарем бумаги и готовился отбыть в отделение Вселенской комиссии, поэтому разговора не вышло. Магистр-управляющий скомканно уверил меня, что сегодня же встретится с приором герхардианцев, но, судя по кислому тону собеседника, сам он нисколько не верил, что это принесет хоть какой-то результат.