Но оказалось, что никакая Америка никакой России «Яхонт» не дарила, а построили его на заводе Крюкова в Молитовке в далёком одиннадцатом году. Эту информацию довёл до них добродушный пожилой рыжий и веснушчатый мужик в тельняшке, стоявший у трапа. Уже в каюте сын поинтересовался:

– Папань, Молитовка – это где?

Отец, завалившийся было на койку, ответил, что Молитовка – деревня рядом с Нижним Новгородом. Но недолго ей осталось: в середине тридцатых она войдёт в состав Ленинского района города Горький. А знает он это потому, что когда-то там жила родня его матери – бабушки младшего Всеволода.

– А вот что там за завод был – понятия не имею, – добавил он. Встал и потянулся. – Пойдём-ка лучше на палубе посидим, воздухом подышим, на пейзажи полюбуемся. Да и покурить бы, а то в нашей каюте… – и вместо окончания фразы Волков-старший просто обвёл рукой крохотное помещение.

На палубе опять было людно. Отец и сын расположились на длинной дощатой скамейке. Волков-старший достал серебряный портсигар с тремя богатырями на крышке, подаренный ему ещё его дедом. Портсигар был старинным… ну то есть по меркам их времени, так как сделали его ещё в середине двадцатого века. Но и здесь он смотрелся вполне достойно.

Они закурили, бездумно разглядывая проплывающие берега, как вдруг старший Всеволод насторожился. Младший поискал взглядом источник отцовского беспокойства и вскоре нашёл. Плотный человек в полотняном костюме, энергично рубя воздух рукой, обращался к своему седому и длинноусому соседу:

– И если мы поднимем температуру, то производительность куба вырастет, по нашим расчётам, на целых двенадцать процентов!

Длинноусый пожевал губами:

– На двенадцать, это вы, батенька, уж чересчур. Даже если на семь поднимите – превосходно. Но встаёт единственный вопрос: как вы собираетесь оправдать требование на увеличенный расход нефтяного топлива? Ведь оправдывать-то надо будет не мне, а Наркомату…

– Почему же не оправдаем?! – горячился плотный. – Если три стопудовика начнут давать по сто двенадцать пудов, разве это не оправдывает увеличение расхода пара?

Седоусый задумчиво покачал головой. Видно было, что он ищет достойный ответ, но тот как-то всё не находится.

– Дополнительный котёл ставить будете? – спокойно поинтересовался Волков-старший. – Если нет, то ждите одного из двух: или трубки порвёт, или развальцует и из решётки вырвет.

– Что?! – хором переспросили плотный и седоусый.

Всеволод-старший принялся объяснять скучным тоном университетского профессора. Оба незнакомца слушали его, потом седоусый запротестовал, вытащил из кармана записную книжку и принялся что-то там черкать и высчитывать. Всеволод-младший сидел и наблюдал, как отец, заглянув в расчёты, усмехнулся и предложил считать по-другому. Потом заговорили все трое разом, и эта словесная перепалка очень скоро стала напоминать ему дагестанский мат. Только тот был понятен хотя бы интуитивно, а здесь даже два курса института не могли помочь разобраться в нагромождении «паропроизводительностей», «дефлегматизаций паров», «парциальных давлений», «температур разложения» и тому подобного. После пошло что-то уж и вовсе невообразимое. Старший Всеволод встал, прошёлся перед оппонентами и поинтересовался: