— Чайник, к сожалению, сломался, но есть простой железный, — мужик указывает на плиту и эмалированный чайник со свистком. — Посуды немного, но если будете жить одна, то достаточно.

— Хорошо, меня все устраивает, — киваю я, вынимая из кармана заранее заготовленную сумму за месяц вперед, и кладу деньги на стол.

Глаза Виталия загораются, настроение поднимается, когда он ловко пересчитывает их и прячет в карман.

— Договор мы не подписываем — сами понимаете, если я заплачу этим крохоборам налоги и коммуналку, мне ничего не останется, но правила проживания все же есть. — Да неужели?! Саркастически ухмыляюсь приподнимая брови в ожидании, когда мужик огласит правила. — Гулянок и попоек не устраивать, не шуметь после одиннадцати, соблюдать чистоту и, если поломаете что-то из мебели или техники, то покупаете новое… — Мне хочется рассмеяться, но я сдерживаю себя, кивая в знак согласия. Меня уже страшно утомило его общество, бомжеватый вид и тошнит от запаха перегара. — Если что, я со своей супругой живу в соседнем подъезде в двадцать восьмой квартире. А это квартира моего покойного отца. Дети у нас еще маленькие, так что сдаю квартиру на длительный срок. — Похоже, покойный отец скончался в этой квартире, но мне не страшно, даже если и на этом диване — я давно не боюсь смерти, покойников и все что с этим связано. — Ну, тогда я пошел, располагайтесь.

Мужик покидает квартиру, а я облегченно выдыхаю, запираясь за ним на все замки. Прохожу в ванную, совмещенную с туалетом, и морщусь от вида пожелтевшей сантехники и ржавых труб. Здесь тоже все стандартно из восьмидесятых: стены выкрашены в зеленый цвет, белый потолок, одинокая желтая лампа и ужасно пахнет сыростью. Над раковиной висит новая пластиковая полка с небольшим зеркалом, а на полу лежит зеленый синтетический коврик. Благо, есть стиральная машинка и душ — полежать и расслабиться в этой ванной я не рискну.

Снимаю с себя провонявшую плацкартом одежду, закидываю  ее в машинку, настраиваю душ. Достаю из сумки свой гель и шампунь, выкидываю в мусор непонятное мыло и мочалку, которые лежали на полке. Долго стою под теплыми немного расслабляющими струями воды, пытаясь собраться с мыслями. Немного прихожу в себя, быстро моюсь, закутываюсь в полотенце и направляюсь в комнату. Достаю из чемодана чистый спортивный костюм, одеваюсь, подсушиваю волосы полотенцем и собираю их в хвост. Вновь надеваю черную толстовку с капюшоном, обуваю кроссовки и иду в местный магазин.

На часах всего восемь вечера, но на улице уже стемнело. Погода мерзкая — осенняя сырость, вокруг грязь. Подхожу к магазину и сжимаю в кармане шокер, когда прохожу мимо парочки алкашей, выпрашивающих у прохожих мелочь.

Выбор в местном продуктовом невелик. Покупаю сигареты, молотый кофе, сливки, овсяное печенье, батон и сыр. Местная продавщица с расплывшейся фигурой недовольно складывает мои покупки в пакет, выдает кучу мелочи на сдачу и продолжает пялиться в телевизор на стене. Выхожу на улицу, и ко мне привязывается один из алкашей, прося двадцать рублей, которых ему не хватает на сигареты. Молча протягивая ему мелочь, собираюсь уйти, но теперь он просто обязан отблагодарить меня, желая мне богатства, здоровья и любви. Мужик идет за мной, заставляя меня понервничать.

— Девушка, позвольте, донесу ваш пакет, — довольно вежливо предлагает он.

— Нет, спасибо, — отказываюсь, ускоряя шаг.

— Вы недавно переехали или к кому в гости пришли? Вы случайно не внучка бабы Вали?

— Ага, она самая, — отвечаю я, чтобы мужик от меня отвязался. — Ого! Катюша, вот это ты выросла! Не признал, я тебя помню, когда ты еще под стол пешком ходила.