– Но… – снова начала я. – То, что вы делаете, тоже.

– Верно, но я выиграю несколько минут. Всего несколько минут… – Она кивнула, и когда я схватила магистра за плечи, резко выдернула клинок.

Ансельм Игри захрипел и выгнулся, скидывая мои руки. На губах снова запузырилась кровь, ботинки ударились о землю, оставляя вмятины, потом еще раз и еще.

– Молитесь, – прошептала степнячка. – Молитесь вашим богиням или демонам.

Гэли перестала стучать в дверь и оглянулась, герцогиня замерла на краю крыльца.

Остров продолжал дрожать и наклоняться. Медленно и неизбежно. Где-то вдали слышались крики и какой-то звон, словно разбивались стекла. Я почувствовала тошноту и схватилась за перила крыльца. Всего несколько секунд, и все будет кончено.

В который раз я смотрела на смерть? В который раз не могу ее разглядеть?

Неважно. Не могу и все.

Я знала, что нужно делать. Но не знала, смогу ли повторить то непонятное, что удалось мне под обломками библиотечной башни, то, что удалось с Крисом. И все же не могла не попытаться срастить ткани. Направить в рану эти странные зерна изменений с вывернутым центром, которые способны изменять живую ткань. Применить запрещенную магию!

– Что ты делаешь? – спросила Гэли.

– То, что могу! – отрезала я, чувствуя, как зерна изменений скользят в рану, как пытаются соединить ткани, словно на обычном бурдюке с вином.

– Это же запрещенная магия!

– Она самая, – удовлетворенно ответила Дженнет и вдруг добавила: – Научишь меня?

– Нужно просто…

– Ничего не хочу слышать! – Гэли вдруг зажала уши руками. – Это рабский ошейник!

– Его бессмысленно надевать на труп, – парировала герцогиня.

И в этот момент Ансельм Игри выгнулся в последний раз и затих.

– Ох, нет. – Гэли облокотилась на дверь. Мои зерна изменений истаяли. Рана все еще оставалась на месте. Цецилия положила руку на шею магистра и с немалым удивлением констатировала:

– Он жив! И он дышит!

– А с коростой так сможешь? – прищурившись, спросила сокурсница.

– Нет, – с немалым сожалением ответила я. – Короста – это не прореху на ткани заделать. Я до сих пор не уверена, что все сделала правильно, потому что не имею ни малейшего понятия, что нужно…

И в этот момент Остров вздрогнул так сильно, что я едва не ударилась о перила, а Цецилия едва не завалилась прямо на магистра, второго падения девушки к своим ногам тот мог и не пережить.

– Что это? – спросила Гэли, в голосе слышались панические нотки. – Это было похоже на…

– На выстрел пушки, – закончила я.

– Но этого не может быть! Кто-то атаковал Академикум? – спросила подруга.

Ответом ей был второй зал, на этот раз куда более мощный. Остров задрожал, заскрежетал, как сломанная музыкальная шкатулка. Я увидела поднимающийся к небу столб черного дыма.

– Это в Ордене, – напряженно сказала герцогиня. – Это что, война? Но с кем мы воюем?

– А ты угадай, – тихо ответила Цецилия. – Одно хорошо, эта тарелка передумала опрокидываться.

Я осторожно отпустила опорный столбик перил. Целительница была права, Академикум замер, не торопясь ни возвращаться в исходное положение, ни вставать на ребро. На нас упала тень, и мы задрали головы, чтобы полюбоваться днищем проплывающего мимо нас носорога.

– Что он тут делает? – спросила Гэли, вскакивая и сбегая с крыльца. Запретная магия была забыта. – Что задумал отец?

К домику выбежала Мэри Коэн, огляделась, увидела нас, вскрикнула и бросилась к крыльцу, торопливо задавая вопросы:

– Что происходит? Война? Восстание? Пришествие Дев?

– Не знаю, – ответила я.

– Это какой-то кошмар! – выпалила дочь травника. – Дирижабль Эрнестальского золотого банка обстрелял башню ордена!