– Да ты издеваешься, – вздыхает он, осуждающе на меня смотря. В последние несколько месяцев он достает меня по каждому поводу.

– Отвали.

Серьезно, сейчас я не в настроении слушать это.

Он объезжает тротуар. Вдоль дома выстроилась целая вереница других машин тех, кто приехал на поминки.

– Невероятно. Ты замутил с ней. – Он косится на меня, а я его игнорирую. – Господи боже. Вас же не было десять минут. Ты что, типа, такой: «Соболезную твоей утрате, вот, держи мой член?»

– Иди ты, Куп.

Когда он говорит это таким тоном, звучит и правда немного гадко.

Немного?

Ладно. Хорошо. Может, почти заняться сексом на поминках ее матери не было такой уж блестящей идеей, но… я скучал по ней, черт возьми. Снова увидеть Джен спустя год разлуки ощущалось как удар под дых. Желание поцеловать ее, дотронуться до нее граничило с отчаянием.

Наверное, это делает меня жалким ублюдком, но что есть, то есть.

– Похоже, ты уже сходил за нас обоих.

Я стискиваю зубы и отворачиваюсь к окну. Когда наш отец погиб, а мать, по сути, бросила нас, Купер каким-то образом вбил себе в голову, будто я желаю, чтобы он заменил их обоих. Стал постоянно ворчащим, сварливым придурком, который вечно во мне разочарован. На какое-то время все уладилось, когда Куп остепенился благодаря своей девушке Маккензи, умудрившейся вытащить кол у него из задницы. Однако теперь кажется, словно его первые настоящие отношения заставили его думать, что он имеет право осуждать мою жизнь.

– Ничего такого не произошло, – отвечаю я, потому что чувствую, как он злится на меня. – Некоторые люди плачут, когда скорбят. Джен не из их числа.

Он слегка качает головой, сжимая руками руль, а его челюсти едва не стирают зубы в пыль. Как будто я не знаю, о чем он думает.

– Приятель, аневризму ведь заработаешь. Просто скажи.

– Она в городе всего неделю, а ты уже по уши в дерьме. Я же говорил, что приходить сюда было плохой идеей.

Купер никогда не будет доволен мною, однако в этом случае он прав. Стоило Женевьеве появиться, и я потерял голову. С нами так всегда было. Поодиночке нас можно сравнить с безвредными химическими веществами, но если их смешать, получится взрывная комбинация, которая сравняет с землей целый квартал.

– Ты ведешь себя так, словно мы ограбили винный магазин. Расслабься. Мы просто поцеловались.

На лице Купера написано неодобрение.

– Сначала поцелуй. А потом что-нибудь другое.

И? Мы ведь никому не причиняем вреда. Я хмурюсь.

– Чувак, какое тебе до этого дело?

Раньше у них с Женевьевой все было нормально. Они даже дружили. Я подумал, что он мог затаить на нее обиду за неожиданный отъезд, но ведь она сделала это не из-за него. В любом случае прошел год. И если даже я не устраиваю истерик по этому поводу, то с чего бы ему это делать?

Когда мы останавливаемся на светофоре, Купер поворачивается и смотрит на меня.

– Слушай, ты мой брат, и я люблю тебя, но ты становишься козлом, когда она рядом. За последние месяцы ты хорошо поработал над собой, пришел в себя. Не порть это, увиваясь за девчонкой, от которой всегда будут одни проблемы.

Что-то в его тоне, не знаю, может, презрение или снисходительность, ударяет меня прямо в грудь. Купер бывает настоящим самодовольным придурком, когда захочет.

– Мы не возобновляем отношения, ясно? Не истери.

Мы подъезжаем к дому, двухэтажному невысокому загородному коттеджу на берегу, который принадлежит нашей семье уже три поколения. Он почти разваливался, но несколько месяцев мы занимались ремонтом. На это действо ушла бо́льшая часть нашего времени и почти все сбережения, но все же.