К тому времени я уже задыхалась от злости и впервые за тридцать лет серьезно задумывалась – а не съездить ли по холеной физиономии лучшей подруги? Но пока что только прошипела:

– Нет, знаешь ли… У меня на глазах младенцев не душили и в чемодан миллион баксов на клали! Я бы, знаешь ли, запомнила…

– Не скажи! – Рита, похоже, увлеклась процессом пытки и развивала тему с удовольствием, глаза загорелись хищным зеленоватым светом. – Это могло быть что-нибудь для тебя совершенно незначительное! Например, ты случайно увидела человека не в том месте, где он должен был быть… Или услышала невинную фразу, повторение которой в присутствии лица «икс» чревато для кого-нибудь страшными последствиями… Словом, это то, что разгадать практически невозможно…

– Очень обнадеживает – главное, есть о чем в милиции рассказать.

– А маньяк! – весело вскричала Рита. – Про маньяка-то мы и забыли!

– Ага, который охотится за старой толстой теткой, но насиловать ее принципиально не хочет – а просто грохнуть любым способом…

– Да разбирайся с ними, маньяками! – в азарте махала обеими руками моя подруга. – Был же какой-то, резавший всех встречных баб в синих кофтах, потому что в детстве его тиранила учительница, кажется, не имевшая другой одежды… Ай! Кофе!

Я никак не прореагировала на происшествие, и тогда Рита тоже решила больше не заботиться о моем угощении, лишь повернула рычажок конфорки и возбужденно затрещала в свое удовольствие: – А наш (твой, в смысле) убивает женщин в шикарных кожаных плащах бежевого цвета… Кстати, плащик-то где нарыла?

Я мрачно объяснила, и Рита вдруг замолкла, сосредоточенно возя губкой по заляпанной коричневым плите. Я видела только голую спину с розовыми прыщиками меж лопаток, и мне почему-то почудилось, что Ритка думает спиной. Какая-то задумчивая и неприятная была спина…

– Слушай, а у Марьяны этой волосы тоже – м-м… темно-пепельные? – вдруг уронила Рита. – И стриженные вот так по-дурацки? То есть, я хочу сказать – современно?

– Ну, в общем, похоже… А что? – насторожилась я.

– А то, что все равно детектив выходит. Только не Кристи, а Жапризо! – плавно обернулась моя все-таки умница подруга. – Я с самого начала поняла: тебя с кем-то спутали. А теперь точно знаю, с кем. Вот именно с ней, с Марьяной этой. Провалиться мне на месте, если это не так!

Я помню, что выпрямилась на табуретке, как стрела, с минуту смотрела на Риту в упор и за эту минуту вполне ясно поняла, что она права. И, встряхнувшись, уже я стала рассуждать вслух:

– Потому что одета я была в ее плащ, подстрижена почти как она, а лицо…

– А лицо у тебя, если не приглядываться, то не очень-то и приметливое! – с ноткой злорадства, тотчас же прощенной мною, подхватила Рита.

– И единственное место в моей жизни, где люди имеют дело с крупными деньгами, это их семья: Марьянин муж, ученика моего отец, аж владелец какого-то коммерческого канала на телевидении…

– Так это в их разборки ты случайно, из-за плаща, угодила! – подытожила радостная Рита.

Я спохватилась:

– Хорошо, даже если это так – что мне делать-то теперь?

– А ничего! – Громко и торжественно объявила она. – Идти домой и отоспаться после нервотрепки. Раз охотятся не за тобой, а от слежки ты благополучно смылась, то адрес твой никому неизвестен и не нужен… Погоди… Неувязочка… Если они такие богатеи, то почему убийца не удивился, что она не на машине поехала, а черт-те за чем в метро поперла?

Пришел мой черед беззаботно махнуть рукой:

– Вот тут как раз все ясно. У нее, видишь ли, пунктик. Она развлекается, воображая себя… Ну, собственно, тем, что она есть: миллионершей и женой знаменитости. И она любит, так сказать, инкогнито, пройтись в толпе среди «быдла»… Даже Рынок Апраксин посетить может и купить там что-нибудь, честное слово!