Черт! Где ж вас таких предусмотрительных делают-то?! Я как-то совсем не подумала о том, что он может быть подкован в таких делах. Долго смотрю в глаза Вячеслава Олеговича и мне не остается ничего, кроме как попытаться заключить выгодный нам обоим договор.

– Сделайте вид, что проводите со мной занятия, вот и все, – говорю я.

– Что-что? – непонимающе переспрашивает репетитор.

– Это занятие мы проводим у меня дома, в дальнейшем, вы сами говорили, что заниматься нужно будет в университете, скорее всего, так? Я буду ездить на занятия, скажу маме, что занятия были, что они прошли шикарно и мои знания по физике растут с невероятной скоростью. Вы получите деньги. Но, что важно, на самом деле вы отпустите меня по делам. Вам же тоже не нравится здесь возиться со мной, терпеть мое присутствие, так вот мне тоже не нравится тратить свое время, – поясняю я. – Все в выигрыше: вам – деньги, мне – свобода!

В голубых глазах Вячеслава Олеговича на миг появляется заинтересованность моим предложением, но…

– Знаете, госпожа Мия Иванова, я и правда не горю желанием здесь находиться с вами, – мужчина наклоняет голову набок и сверлит меня суровым взглядом. – Но мое воспитание не позволит мне брать деньги с вашей матери за выдуманные занятия.

– Тогда я скажу маме, что вы домогались! – откидываюсь на спинку стула и гордо вздергиваю подбородок.

– Даже если опустить факт наличия диктофонной записи, госпожа Иванова, вы не в моем вкусе, – усмехается репетитор.

Вспыхиваю, словно от обиды. Вот ведь олень упертый!

– А кто в вашем вкусе, моя мама?! – выпаливаю в ответ.

– Я не обязан отвечать на такие вопросы, – фыркает Оленьевич. – А теперь представьте, что скажет ваша мама и какой уровень доверия к вам будет иметь после того, как я предоставлю ей диктофонную запись? Тут не только попытки соблазнения, но и попытки подкупа и лжи…

Стискиваю зубы и чувствую, как буквально закипаю внутри.

– То есть, будете мучиться вы и буду мучиться я с этими занятиями? – цежу сквозь зубы, стараясь подавить свою злость.

– Если вы попытаетесь включить мозги и чуточку подумать, возможно, мучиться не будем, – отвечает Вячеслав Олегович. – От науки еще никто не умирал, Иванова…

– Скажите это чуваку, которого сожгли на костре за утверждение, что Земля вращается вокруг Солнца, – скрестив руки на груди, я недовольно сверлю репетитора взглядом.

– Какие познания, – отзеркаливает мой жест Оленьевич, так же сложив руки. – Не все потеряно.

Встречаемся взглядами и оба молчим, каждый выжидает, замирает, как гепард перед прыжком, чтобы схватить свою добычу и упиться ее проигрышем. Я бы много чего ему сказала, да вот уж больно убедителен он со своим диктофоном. Одно дело, если мама усомнится в честности репетитора, а совсем другое, если перестанет доверять мне. Она ж меня вообще из дома не выпустит!

– Почему вы не хотите учиться? – спрашивает он.

– Потому что у меня на мою жизнь другие планы, – отвечаю я.

– Напомните, что это за планы, куда не вписывается высшее образование?

– Как вы уже сказали: я не обязана отвечать на такие вопросы, – не могу сдержать язвительности я.

Наша незамысловатая игра в гляделки затягивается, в молчании проходит пять, десять, уже почти пятнадцать минут, в течение которых мы попросту рассматриваем друг друга. Молчу я – молчит и он, скоро уж и занятие кончится.

– Время вышло, – первым нарушает тишину Вячеслав Олегович и достает свой вибрирующий телефон из кармана. – Следующее занятие будет в университете, на кафедре физики, я сейчас напишу вам адрес, – берет ручку и пишет что-то на листке. – Охранник вас не пустит, поэтому попросите его позвать Райского Вячеслава Олеговича, то есть меня, я вас запущу и провожу в кабинет для занятия.