Роман, ничего не говоря, затормозил, и они поменялись местами. Юлия резко взяла с места, и муж, бледнея, заметил:

– Солнышко, прошу…

Занятно, что аккуратным, даже педантичным водителем-перестраховщиком был именно он, а Юлия же, напротив, лихачкой и сорвиголовой.

Юлия, чувствуя, что в ушах свистит ветер, стала набирать и набирать скорость, намеренно сгоняя с крайней левой водителей-черепах.

– Солнышко, прошу, следи за знаками. И за скоростью…

Юлия подставила лицо ветру. Невидима и свободна! Наверняка нечто подобное ощущала и булгаковская Маргарита, путешествуя на метле по ночной Москве.

Только вот она сама была не невидима и уж точно не свободна. Да и ведьмой она не являлась, а всего лишь…

Всего лишь сходящей или – кто знает? – уже сошедшей с ума особой, которой в конце года, помимо всех несчастий, должно было стукнуть тридцать.

Юлия надавила педаль газа, а затем резко ушла направо, обгоняя справа какого-то недотепу, тащившегося со смехотворной скоростью по крайней левой.

– Солнышко! – буквально закричал Роман. – Не гони так! Мне страшно!

Юлия сбросила скорость и даже пропустила кого-то, хотя ужасно не любила, когда ее обгоняли.

Да, ему страшно… Нечасто приходится жене слышать подобное признание от собственного мужа. И страшно ему вовсе не из-за того, что она несется с непозволительной скоростью, наплевав на правила дорожного движения.

Ему страшно с ней!

Они ехали вперед с буржуазной, Юлией презираемой, скоростью. И женщина вдруг поняла – если она и пытается от кого-то убежать, то от самой себя.

Но в этом-то и дело: от себя она убежать не могла.

А вот потерять мужа могла запросто.

– Роман, скажи, – произнесла Юлия внезапно, положив мужу руку на колено и внезапно почувствовав, как мужчина напрягся. – Ты считаешь меня сумасшедшей?

Супруг повернул к ней свое мужественное лицо и, чуть поведя бровями, лаконично ответил:

– Нет.

А потом снова отвернулся, делая вид, что сосредоточенно рассматривает окружавший их скудный пейзаж. Юлия ощутила небывалое облегчение. Вот если бы он стал уверять ее, что не считает, и приводить разнообразные доводы. Или если бы он отвел глаза. Или бы замешкался с ответом.

А так он откровенно и явно дал понять – нет, не считает. Однако значило ли это на самом деле, что она не была сумасшедшей?

– Ромчик, – продолжила она, выждав несколько минут, – а считаешь ли ты, что я являюсь сумасшедшей?

На этот раз супруг не торопился с ответом. Юлия даже подумала, что он не услышал вопроса, хотя такого быть не могло, однако не рискнула повторить его снова.

Потому что боялась услышать столь нелицеприятный для нее ответ.

– Нет, не считаю.

Муж, однако, не смотрел на нее, и тон у него был какой-то… Какой-то неуверенный.

– Ты ведь считаешь, что я являюсь? – быстро заговорила Юлия. – Ты ужасно не хочешь, чтобы я являлась, однако понимаешь, что реальности это не изменит. Значит, я псих? Значит, я свихнувшаяся тетка, которую надо сдать в элитный санаторий для спившихся и спятивших на фоне приема наркотиков толстосумов?

– Ну, имеется еще вариант с бюджетной психбольницей, но лучше все же санаторий для спившихся толстосумов, – заявил муж, и по его тону Юлия поняла, что разговор ему крайне неприятен, поэтому он и дал язвительный ответ.

Что же, значит, это в самом деле так. Роман считает, что она является сумасшедшей. Хуже того, что она сама придерживалась такого мнения.

– А скажи, Рома, – Юлия энергично схватила супруга за коленку и вдруг поняла, что тому наверняка не так уж комфортно и, не исключено, даже больно. – Думаешь, я